— А кому она нужна? Хе-хе! — простодушно рассмеялся комендант. Иронии он, очевидно, не понимал.
Старик-комендант оказался в чинах невысоких — всего-навсего штык-юнкер, и притом уже лет сорок как в отставке. Теперь ему уже под восемьдесят, но крепок был, как дуб, и во рту все зубы были целы. Звали его Ефим Панфилыч Подгорный, а жену звали Парасковьей Семеновной, — из алеуток она была, крещеная; дочь есть Юлка — Юлия Ефимовна (бедовая! сама из пушек палит, ей-богу!).
Обезоружил совсем командира старый штык-юнкер своей наивностью. Даже уговорил каши поесть с медвежьим салом. Вкусная каша оказалась. Ели да хвалили. Вытащил еще окорок медвежий, кусок моржатины в уксусе и четвертную настойки какой-то, не то на можжевелке, не то на карельской березе (это — секрет хозяйки, она знает. Не бойтесь, мухоморов ни-ни!).
Заговорил командир о деле — спросил, где лучше «Диану» поставить.
— Да вы что? Зимовать, что ли? — спросил комендант.
— Постараемся не зимовать. Починимся и — прочь. В Кантон или в Шанхай до весны, — ответил командир.
— А сколько времени чиниться будете?
— Недели две-три.
— Ну, так зазимуете. Зима на носу. У нас уже снег был и пурга. Да растаяло… Зимовать будете.
— Ну, зимовать, так зазимуем, — сказал командир. — Из Охотска жду теплой одежды, солонины и капусты.
— Да сколько вас-то приехало? — спросил комендант.
— Да человек триста!
— Сколько? — переспросил старик с изумлением.
— Триста, — повторил командир.
— Мати пресвятая богородица! — воскликнул комендант. — Триста! Господи! Ну, так с голоду все переоколеете! Хлеба у нас нет, капусты тоже! Что из Рассеи привезут, — тем и живем, а не привезут — сидим, зубами щелкаем. Зимой сами собак да волков едим, да рыбу сушеную. Весной, конечно, благодать, отъедаемся! Оленей набегает гибель! Дубинами бьем. Рыбы, лосося столько, что в лодке проехать нельзя! А зимой и голодно и холодно. И цинга эта проклятая.
Командир задумался. Картина зимовки предстала пред ним во всей своей ужасающей действительности.
— Да у меня и бараков-то нет для вас! Нас тут в форту всего-навсего 14 человек мужчин да баб восемь голов, а тут вас — триста человек!
Начал командир расспрашивать коменданта о корсарах. Не понял. В первый раз слово такое услышал. Пришлось ему объяснить. Тогда понял.
— А, это вы о разбойниках говорите, что на море балуют? Знаю, заходят. Ну да мы с ними по-хорошему. Меха тоже у нас скупают, а так чтобы баловать у нас — ни-ни! Я так смотрю: на море там делай, что хочешь, а чтоб у меня здесь — ни боже мой! Я ведь строгой, — добродушно заметил он и сделал «суровое» лицо.