– Стой! – остановил он меня и зачем-то воткнул меч в землю.
– Она же кусается! – Мало того что злодейка грызла мне руку, так, собрав все силы, она взлетела в воздух и пыталась добраться до моего носа.
– Я больше не могу ее держать, Алекс, – взмолилась я. – Сделай что-нибудь!
– Возьми ее за уши – они этого не любят, но смотри не выпускай, – рассеянно отозвался он, даже не посмотрев в мою сторону. Похоже, ему что-то никак не удавалось найти за пазухой.
Кот куда-то исчез. Я последовала совету старших – и только сжала пальцами уши гоблина, как он истошно завопил:
– Нет!!! Только не уши! Ради всего, что для вас свято, только не их! Отпустите мои ушки, лучше вырвите мне все зубы, выбейте глаза, оторвите нос, но не трогайте уши.
Я удивилась – голова же хныкала и умоляла. Вот притворная бестия! И я, испытывая изощренное удовольствие, со злорадной улыбкой еще сильнее сжала гоблинские уши. Бедняга чуть не умер. В это время Алекс нашел, что искал, – оказалось, это шприц. Я недоуменно уставилась на него:
– Мы что, будем делать голове укол от бешенства?
Услышав это, голова завопила:
– Не надо! Я больше не буду, я смирный!
– Его это уже не спасет, – ответил Алекс, – а вот для сыворотки, которая излечит тебя, нам нужно у каждого встреченного вида монстров брать жидкость – не имеет значения, кровь это, слизь, желчь или яд. Начальство пообещало давать нам предельно подходящие задания, по совету лаборатории, разумеется. Так что держи ее крепче.
Голова дернулась в последней попытке вырваться, я, удержав ее, зажмурилась и отвернулась, а Алекс с холодным спокойствием вытянул шприцем у вопящей головы ту самую серую жидкость, которая у нее, похоже, была вместо крови, и снова убрал шприц за пазуху.
– Ты просто садист-самоучка! Разве нельзя было дать голове хоть какое-то обезболивающее? Это ведь так негуманно! – с чувством произнесла я, мне было очень жаль тихо постанывающую головушку.
– А когда ты ее об стенку била, тебе не пришла в голову идея сначала надеть на нее каску? – резонно заметил Алекс. – Ничего ей не сделается… И боли они не чувствуют, а вопят и ругаются только от злости.
Голова резко дернулась и вылетела из моих рук, а взлетев метра на три над нами, так что ни я, ни командор уже не могли ее достать, укоризненно произнесла:
– Странный вы самурай, однако… Вместо того чтобы защищать исторические ценности Японии, каковыми мы и являемся, вы уничтожаете редкий, исчезающий вид рокуро-куби! Но вам отольются наши слезы… Предсказываю, что когда-нибудь эта сумасшедшая гейша так оттреплет вас за уши, что вы света не взвидите! Хотел бы я тогда послушать и ваши вопли…