— Актом Мигеля. Я научился грязной игре. Это когда сын давит на материнский инстинкты.
Эш резко вдохнул.
— Жестко, Готье.
— Да, все ради победы.
— Запомню на будущее, — Эш собрался уходить.
— Эш? — Ник заколебался, когда Эш замер, чтобы посмотреть на него. — Можно тебя спросить кое о чем?
— Конечно, мелкий.
— Как ты живешь, зная будущее?
Эш фыркнул.
— Ух ты, ты прямо к делу, без вступления.
— Ага, я к такому привык. Ты научил меня водить, и я знаю, что я — вечная катастрофа: мусорные баки и пешеходы в опасности.
— И я все еще посещаю психиатра по этому поводу. Одиннадцать тысяч лет без серьезных травм и всего лишь пять месяцев уроков вождения, и у меня посттравматический синдром сильнее, чем после пяти войн.
— Ха-ха.
— Смейся-смейся, — нахмурился Эш. — Я серьезно.
— Я тоже, — Ник очнулся и дотронулся до Глаза в кармане. — Как ты справляешься с тем, что знаешь, что случится со всеми вокруг? Это не сводит с ума?
Эш вздохнул и ответил:
— Я стараюсь не заглядывать туда.
Ник закатил глаза.
— Я серьезно, — повторил он.
— Я тоже. Это все, что можно сделать, потому что когда туда заглядываешь и видишь, что произойдет с близкими, то можешь испортить все.
— Ты о чем?
— Все очень просто. Ты пытаешься избежать этого, и как только приступаешь… то по тебе шарахает неожиданным поворотом событий из-за твоих действий. Поэтому худшие события в моей жизни произошли из-за того, что кто-то пытался помочь мне. Уж лучше пусть те, кто любят, позволят судьбе вершить свое дело, чем попытаются ее изменить. Именно поэтому я стараюсь не вмешиваться в свободу выбора других.
— И получается?
Эш пожал плечами.
— И да и нет. Иногда это больно. Как наблюдать за любимым ребенком на детской площадке и знать, что он упадет. И на долю секунды задумываешься — поймать его или позволить стесать коленки и узнать о гравитации? Врожденный инстинкт заставляет желать уберечь его от боли, но если он не научится сейчас, то последствия могут стать катастрофическими. К сожалению, не знаешь насколько, пока не станет слишком поздно.
— Например, как брак с моей женой.
Ник повернулся, неожиданно услышав голос с греческим акцентом, принадлежавший Кириану. В нем явно слышалась боль. Он редко говорил о Теоне. И его не в чем винить. Его бывшая выкинула номер, когда выдала Кириана его злейшим врагам, чтобы те его пытали, а затем признали предателем Римской империи.
Одно дело читать в школе историю, а другое — общаться с людьми, которые жили в то время, и оно на них повлияло.
Кириан встал рядом с Ником, глядя на Ашерона.
— Ты так напоминаешь мне себя в твоем возрасте, мальчик. Горячая голова, да еще и упрямый. Никто не мог мне ничего сказать, всему приходилось учится самому. Мой отец делал все, чтобы вразумить меня, но я ничего не слушал. Я думал, что он необъективен и старомоден. Застрял на месте. Как глупо с его стороны было судить женщину, которую он не знал, основываясь на занятиях, в которые, как я считал, ее втянули.