— Что? — спросил Ник, пытаясь вникнуть в эту непонятную беседу.
Калеб бросил на него взгляд через плечо.
— Бабба не такой уж безумный, каким мы его считали, Ник. Но в общем-то да, учитывая всю эту охоту на зомби… В чем причина того, что он этим занимается, и почему его преследуют те же существа, что и тебя? Он рожден Адским охотником. Но, как и у тебя, в отличии от его отца, его кровь дремлет. Именно поэтому я не перерезал ему глотку, что уверяю тебя, сделал бы, если бы узнал, что он один из них.
Ну, это ничего не прояснило. Кей уклонялся от ответа, и Ник чувствовал себя как трехлетка, который заблудился в снежную бурю.
Калеб опустил меч и протянул руку, чтобы помочь доктору Бердетту встать.
— Из какого ты рода?
— Майклсонов.
Калеб усмехнулся.
— Следовало бы догадаться. Это столько объясняет о Баббе.
Ник почесал ухо.
— Здорово, что хоть кто-то понимает, что происходит, потому что я вроде как не в теме.
Игнорируя его, Калеб протянул меч доктору Бердетту рукояткой вперед.
— Держи его при себе. Мы на одной стороне. Девушка Ника — арель.
У того отпала челюсть.
— Как такое возможно?
— Я спрашиваю себя это каждое утро, когда просыпаюсь, и оказывается, что она его не убила. Хотя он уж скорее идиот, чем демон, но это уже другой разговор.
Ник раздраженно зашипел.
— Спасибо, Кей. Потешил мое подростковое эго.
— Ну точно. У человека, который не боится носить такую рубашку на публике и умереть от унижения, все в порядке с эго. Или же у него плохо со вкусом, — потерев лицо рукой, Калеб устало вздохнул и повернулся к доктору. — Значит, это ты реальная причина убийства жены и сына Баббы?
Доктор Бердетт поморщился, поправляя вещи, которые они сбили.
— Да, это был мой старинный враг. Я только что покинул город и думал, что замел свои следы, что никто за мной не последует. Каким-то образом демон почуял мой запах у Майкла, и обнаружил ее дома одну с малышок Хэнком.
В его глазах плескались слезы отчаяния и бесконечной вины, от который на душе навсегда остается отпечаток.
— Она была совершенно не готова к тому, что я сам того не желая привел к ее двери. И вы себе не представляете, насколько я себя ненавижу за то, что сделал со своим сыном и внуком. За то, что сделал с Мелиссой. Мне нужно было рассказать о нас Майклу давным-давно. Но я никогда не думал, что кровь повлияет на него.
— Он не знает? — спросил Калеб.
— Нет. Как я могу рассказать после этого? Он будет всю жизнь ненавидеть меня за то, что не предупредил, и мне не в чем будет его винить. Я ненавижу себя за нас обоих.
Ник видел ту же боль, что и в темных глазах Калеба. Без сомнения, он думал о собственной жене и о том, как оставил ее ради войны, в которой не хотел участвовать. Бесконечной войны, которую ему все еще приходится вести, которая стоила ему всего и оставила ни с чем, кроме физических шрамов и воспоминаний. Настолько болезненных, что он не мог думать о них.