Камни скользили под ногами, лежащие поперек бревна изрядно замедляли путь, а ноги я перестала чувствовать уже через полчаса. Сапоги не пропускали воду, но от холода защитить не могли.
Еще через час меня стали одолевать настойчивые мысли об абсурдности моего маневра. Тащиться по ледяной воде, ловить равновесие на скользких камнях, с закрывающимися после бессонной ночи глазами – та еще «умность». И, собственно, ради чего? Чтобы мифические собаки, отправленные в погоню за мной, потеряли след? Или суровые дяди-следопыты ломали глаза, пытаясь найти отпечатки моих ног? Смешно.
Конечно, я упала. Рухнула в воду, приложившись о камень со всего размаху коленом и одной рукой по локоть нырнув в ручей. Когда успокоилась рябь, полюбовалась на свою серую и усталую физиономию. Пожалуй, во мне уже никто не заподозрит княжну.
Встала, подвязала мокрые полы плаща и зашагала дальше. Пока есть силы – иду по воде, затем начну искать укромное место для привала. Я отошла еще не слишком далеко от жилых мест, чтобы расслабляться.
Был еще один вариант поиска беглецов – магический. Но дело это недешевое, да и не каждый маг может выстроить сетку поиска, наложить на карту и хотя бы приблизительно определить местонахождение человека. Лучший результат давал поиск по крови, по волосам или ногтям, но попробуй их достать. Когда жива была бабушка, она всегда следила, чтобы все тщательно сжигалось, и даже моим проверяльщикам не позволялось ничего уносить с собой из моих вещей. После смерти бабушки этим занялась мама. До войны мы даже держали отдельную служанку, которая убирала личный мусор и сжигала его.
А поиск без привязки – дело малоперспективное, даже по сравнению с ищейками и следопытами.
Я всегда любила солнце. И сейчас с каждым часом становилось теплее, а на душе легче. И бессонная ночь не так сильно давила на плечи, и в ногах появилась сила при мысли о скором привале.
Лес радовал тишиной. Никакого намека на погоню. И собственное одиночество впервые ни капли не тяготило.
Огромное старое, потемневшее от времени чудовище нависало над ручьем. На его искореженных ветвях давно уже не рождалось листвы, а вывороченные корни торчали над землей, напоминая лапы паука. Я подтянулась, забросила ногу на ствол, покряхтывая и соскальзывая, взобралась наверх, а потом, не вставая, поползла к берегу. И вот наконец под ногами не холодная вода, а мягкий пружинистый мох.
Еще около часа я шла среди высоких и стройных сосен, наслаждаясь теплой погодой, легким ветерком и горьковатым благоуханием нагретой на солнце хвои, к которому примешивался грибной осенний аромат.