Двое околдованных сдерживали отчаянную осаду, только Ласко снова бросился в рукопашную с одним из них — повалил того наземь. Ведьма недовольно чертыхнулась, подпирая своего защитника ногой:
— А ну живо вставай!!! Эй ты! — но кажется его уже вырубили и оставался только один одержимый, тогда старуха, видя печальный исход и полный проигрыш, схватилась за спички и черкнула ею, запаливая огнище:
— А не бывать по-вашему! — вскричала та, хотела бросить пылающую тростинку в пиктограмму, но тут же сзади ее обхватил Бирюк. Хромому сторожу удалось высвободиться, когда началась невероятная потасовка, и теперь он с уверенностью обхватил ее руки, спичка упала, только не в пиктограмму, она зацепилась за одежды ведьмы и загорелась. Сторож был пропитан керосином, вероятно, его тоже хотели сжечь. Огонь распространялся очень быстро, ведьма визжала.
— Умри, исчадье зла! — кричал Бирюк, когда по его одежде тоже прошлась жилка огневой стихии, прихватив кожу и лицо, он не разжал своих объятий даже сейчас.
Ведьма неистово сопротивлялась, но всю ее обхватило пламенем. Фрай быстренько оттянул Фрейлин от места возгорания, Ласко приказал своим парням потушить пожар, но сторож отпрянул назад. Их тела так и корчились в пламенной агонии, пиктограмма пылала, а невольные свидетели содрогались от увиденного. Позже обожженные тела безвольно упали под натиском стихии, замертво. Патрульные пытались погасить очаг возгорания, они принесли воды, но никого уже не успели спасти, два обугленных тела, испытавших неистовую боль, так и застыли, вот только верный своим убеждениям сторож все еще не разомкнул объятий, преграждая путь ведьме к спасению.
Фрейлин прильнула к груди Фрая, тяжело дыша от пережитых волнений, она не сказала ни слова, впрочем, это сейчас было лишнее, двое людей прекрасно осознавали все безмолвно.
Пожар потушили, снова учинив знатный переполох. Служанки плакали в истерике, лакеи, садовники и прочие чернорабочие крестились. Многие, наверное, подумывали поскорее рассчитаться и уехать с этого края, хоть сколько бы здесь не давали жалования. Ночные кошмары переплелись с дневными, и в самой чернеющей мгле вдруг зародился рассвет, серыми полутонами прогоняя мрачного противника — так ночь постепенно уступала место заре, и пока солнце будет восходить на востоке, есть надежда победить даже самого сильного врага.
ГЛАВА 7. С любимым часы дороги…
Утром удалось успокоить даже самых слезливых женщин, но ни о каком порядке даже речи не было. Мистер Ласко, который с неохотой сообщил, что его зовут Эшли, пытался хладнокровно всеми руководить, но получалось у него не очень. Мистер Делайл был опытным командующим, а его молодой приемник мог гаркнуть на патрульных, но не мог справиться с женщинами. Фрай был благодарен Эшли за помощь, хотя и сам выполнял роль утешителя. Все обратились к святому отцу, хотели исповедаться и всем молодой пастор отпускал грехи. Добрую половину дня провозились, убирая следы пожара со стен и пола, и выветривая помещение. Погибших пришлось закопать на местном кладбище. Фрай проводил обряд погребения сразу троих мертвецов, которых заботливо укрыли простынями, не имея ни одного гроба. Погода тоже не задалась, май разразился весенним дождем, и это усложняло сам обряд, но все промокшие до нитки не жаловались, исполняя свои обязанности. Оставшиеся в доме быстро растопили все камины и встречали возвращающихся копачей и пастора, как героев. Когда Фрай вошел в дом, Фрейлин сама подала ему горячий бульон и одеяло, девушка была одета подобно работным женщинам, ей нашли простенькое, чистое платье, потому что ее наряд испортился окончательно. Но даже сейчас, она сияла внутренней красотой, и невозможно было оторваться от зеленых глаз и улыбки.