До 7 июля 1940 года Лион, город ткачей, был оккупирован немцами. Лионцы, подобно парижанам, с удивлением и тревогой смотрели, как немецкие солдаты и офицеры буквально все сметали с полок магазинов женской и детской одежды.
В то время в город стали прибывать толпы беженцев. Люди, которые потеряли буквально все во время своего неожиданного бегства, начинали жизнь заново. Они пробовали заново купить одежду, но цены на нее были очень высокими. В итоге во второй половине лета 1940 года большая часть французов стала испытывать огромные материальные трудности. Когда в силу вступило перемирие между Францией и рейхом, немцы оставили город. Но даже став «свободным», Лион испытывал огромное давление со стороны новых оккупационных властей. Это касалось прежде всего шелка и хлопка, в которых нуждалась Германия. Лионский шелк был очень высоко оценен рейхсмаршалом Германом Герингом, который считался одним из главных модников Третьего рейха. Он не имел ни малейших колебаний относительно огромного количества дорогих тканей, которые должны были закупаться для него во Франции. В итоге, связавшись с лионскими промышленниками и торговцами шелком, кутюрье Марсель Роша решил представить 9–12 декабря 1940 года в Лионе свою собственную коллекцию. В ней чувствовался некий элемент незаконченности. Например, для производства шляпок явно не хватало материала, поэтому моделям приходилось обходиться тремя или четырьмя образцами. На представлении присутствовало несколько людей, в основном местные богатеи, которые тут же раскупили представленные им модели одежды.
В основном убежищем для богачей от невзгод войны служил Кот Д’Азюр, славившееся своей роскошной элегантностью и виллами местечко. Но и оно поменяло свой стиль. Исчезали все богатые иностранцы, которые еще недавно наслаждались жизнью на побережье. «Позолота роскоши» осыпалась, но что-то от нее осталось. Богатые семьи, которые еще недавно предпочитали только отдыхать на Ривьере, теперь стремились там укрываться от войны. Они перебрались в этот уголок Франции со всем своим имуществом, а потому предпочитали ни в чем себе не отказывать. В отличие от простых беженцев они не лишились своего имущества. В итоге у богатеев сам собой стал напрашиваться вопрос: а не устроить ли в Кот Д’Азюре показ мод? Здесь мелькало множество привлекательных девушек, которые в соответствии с указаниями правительства предпочитали одеваться очень просто. Один из журналистов, оказавшийся в те дни в Кот Д’Азюре, так описывал сложившуюся обстановку: «В этой представительной деревне, где оказались беженцы и из Ниццы, и из Марселя, люди больше не одеваются как “дикари”, они больше не обнажают тела, чтобы загореть». Дело было не только в том, что был недоступен «солнечный янтарь» (Ambre Solaire) – как называли солнечный свет побережья. Дело в том, что эту область охватил приступ морализаторства. Муниципальными указами запрещалось носить шорты и купальные костюмы за пределами специально отведенных для этого зон.