Другая, следующая жизнь (Федотова-Ивашкевич) - страница 23
– Ты думаешь, сюда за любовью ходят? Нет. Им нужно распуститься.
– И еще, – «учительница музыки» шепнула мне в ухо одно слово, – вот и все, на чем держится наше дело. Это делает нас такими красотками, что они ходят сюда снова и снова.
И они захохотали, довольные моим обескураженным видом.
Не скрою, у меня были иллюзии, что все как-то сложнее.
Утром третьего дня наступила развязка. Я уже была причесана и одета. Если вам интересно, то в красные рейтузы, в красный же корсет и маскарадное платье – и смотрела в окно. За окном была тоска: крыши, худая ворона, дым из трубы, низкое скучное свинцовое небо. Одни собаки лаяли радостно да бодро шагали два жандарма. Возле дома Хасаншиной они энергично свернули и вошли в дверь. За мной! Обман раскрылся! Я заносилась по комнате, как молодая кошка. Мое платье в «чистке», пальто неизвестно где, боты тоже. Ну и ладно. Я выскочила в коридор и метнулась к одной из тех узких потайных лестниц, что составляли предмет гордости мадам Хасаншиной. «У нас, как в Париже, – говорила она, – клиенты могут приходить и уходить инкогнито, не столкнувшись друг с другом». Сейчас я смогла оценить предусмотрительность Хасаншиной по достоинству.
Никто не видел, как я спустилась на первый этаж, открыла дверь и побежала в сторону Черного рынка. Каблучки домашних туфель разбивали лед на лужах. Так же хрустит жизнь, поворачивая на новую дорогу. Иногда я оборачивалась – погони не было. Только какой-то мальчишка заулюлюкал из-за забора, да мужчина в габардиновом пальто шарахнулся от меня в сторону.
В гимназии я бегала лучше всех. Но как далеко я смогу убежать сейчас? И куда я бегу?
Глава 4
«А ведь я знаю, где находился этот публичный дом, – думал Андрей, засовывая рукопись в портфель, – через дорогу от «Алмаза». Там сейчас управление земельных отношений»…
«А ведь я знаю, где находился этот публичный дом, – думал Андрей, засовывая рукопись в портфель, – через дорогу от «Алмаза». Там сейчас управление земельных отношений». Сколько туда Андрей перетаскал хрустящих бумажек, не сосчитать. Особого знака в прочитанном куске он не увидел. Бежать? Так пока некуда и незачем. По бабам? Некогда – война-с. Может, дальше что-то будет интересное.
Он отхлебнул еще кофе. Условленным местом было, конечно, кафе. Достаточно дорогое, чтобы сразу выявить «наружку»: бюджет позволял им заказывать только гарнир, по нему «топтунов» и вычисляли.
Адвокат Ермолаев был одет в черное кашемировое пальто, на котором выделялся ярко красный шарф. «Шел бы лучше в моряки дальнего плавания, или в богемные художники, или в водители троллейбуса, – неприязненно думал об адвокате Андрей, – но зачем ты пошел в этот скотский бизнес». Адвоката он слегка презирал. Тот был исполнительным, хватким и жадным. Впрочем, то же самое он мог бы спросить и себя: зачем ты, скотина, не стал моряком? Смотрел бы сейчас на волны Тихого океана, драил палубу и не знал бы ничего об этой мути, которая забила всю голову, как пенопласт, так, что не осталось места ни для чего другого. А лучше всего быть, конечно, водителем троллейбуса. Правда, в Перми, отчего-то ими работают исключительно женщины. Но его бы взяли.