Те, кто погибают молодыми, проявив задатки величия, но не успев ощутить в себе признаков тлена, всегда становятся героями.
Альпинизм, как и космонавтика, пришел в упадок после развала империи, но Михаилу не пришлось пережить закат былой славы – он погиб на скалах итальянского Суальто в расцвете сил.
Спустя полвека после его гибели, полноправной главой клана Хергиани можно назвать его младшую сестру. Назо – очень элегантная, стройная грузинская женщина лет семидесяти.
Еще десять лет назад ее можно было видеть карабкающейся на скалы во время альпиниад, а в 90-е она принимала участие в восхождении на ту самую итальянскую вершину, где когда-то разбился ее знаменитый брат.
«Когда он покорил Ушбу?» – спросил я у сестры Михаила.
«Покорить? У нас нет такого слово „покорить“. Это русские придумали, что гору можно покорить… Мы говорим – „подняться“».
Хергиани не признают такой роскоши, как лыжные подъемники: они привыкли, что для того, чтобы спуститься на лыжах с горы, нужно сначала подняться на вершину своими ногами.
Те, кто погибают молодыми, проявив задатки величия, но не успев ощутить в себе признаков тлена, всегда становятся героями.
«Теперь детей учат другому, самому вредному – цивилизации», – любит повторять Назо.
Двоюродный дядя Назо, Габриель Хергиани, участвовал в экспедиции на Эльбрус в 1942 году, чтобы водрузить на вершине горы флаг СССР вместо нацистской свастики, которую подняли туда завладевшие районами Северного Кавказа немецкие войска.
Муж Назо – альпинист Нугзар Нигуриани поднимался на Ушбу одиннадцать раз, а его дед в 30-е годы совершил восхождение в составе группы того самого Алеши Джапаридзе, который впоследствии участвовал в поисках легендарного грузинского сокровища.
Говорят, что последние десятки метров по обледенелым скалам Ушбы дед Нугзара прошел босиком.
Дом Хергиани всегда полон детей, племянников, внуков и туристов, и все в этом доме держится на Назо.
Чтобы уйти на пенсию, нужно потерять ногу, как ее муж, если же ты ходишь на своих двоих – будь добр, тащи сани в гору.
На маленькой веранде с видом на вершину Тетнульд и уличные фонари (освещенные улицы в Местии – новшество, вызывающее недоумение сванов) я разговариваю с госпожой Хергиани.
Одна из девочек, игравшая поблизости, споткнулась, упала и начала плакать. Бабушка прикрикнула на ребенка и крепко шлепнула ее.
Тут же забыв о начинавшемся страдании, девчонка побежала дальше, как ни в чем не бывало. «Не слушают… Разбаловались совсем», – сетует Назо.
«Почему разбаловались?» – я смотрю на нее с восхищением. Никакой жалости к мелким страданиям, никакого сочувствия к притворной боли. Разве это не лучший способ воспитания детей в династии альпинистов?