Этот человек стал предвестником хороших новостей – подъем закончился, и в ту же минуту туча закрыла солнце.
Через сто метров обнаружился первый источник воды – мелкий, едва различимый среди камней, но оказавшийся настоящим спасением.
Новые знакомые (группа латвийских альпинистов, отправлявшихся покорять Тетнульд) снабдили меня металлической кружкой, которой я набрал во флягу мутноватой, но вкусной воды.
Тропинка, начавшаяся вскоре после ручья, местами была перегорожена рухнувшими деревьями; если здесь когда-то и проезжал колесный транспорт, с тех пор утекло много воды…
Тем временем туча, которой надоело быть просто зонтиком от солнца, заворчала, проползая брюхом по горному кряжу.
Еще секунду верхушки сосен были залиты светом, а потом, сначала вслепую, а потом, уже полностью закрыв собой солнце, хлынули потоки дождя.
За считаные секунды я промок до нитки.
В сплошной пелене, чуть ли не на ощупь я двигался вперед.
Ехать по невидимой глазу и изрытой ухабами тропе было невозможно, и велосипед пришлось толкать.
Спидометр, не реагировавший на скорость в два километра в час, демонстрировал твердую уверенность в том, что мы стоим на месте.
Часа через два я вышел на огромную поляну, поросшую густой зеленой травой чуть ниже человеческого роста. Здесь следы дороги совершенно терялись.
Дождь закончился, появилась радуга, и сквозь тучи пробивалось заходящее солнце.
Мокрые от дождя кузнечики тяжело выпрыгивали из-под ног.
Вскоре я увидел стоящий посреди поля почтовый ящик – продолговатую металлическую коробку с остроконечной треугольной крышей.
Какой почтальон приносит сюда корреспонденцию? Кому? И как выглядит адрес на конверте, доставленном сюда?
Заглянул внутрь.
На задней стенке крепился фотографический портрет молодого человека, смотревшего немного прищурившись, как будто против солнца.
Ящик, напоминающий почтовый, оказался мемориалом в честь кого-то молодого свана, погибшего в этих местах.
Этот памятник, условные обозначения на камнях (бело-красными полосками, похожими на перевернутый флаг республики Польша, обозначены здесь все тропинки к историческим местам) – и больше никаких следов присутствия человека.
От отвесных скал отделилось небольшое облачко и поплыло по ущелью, ежесекундно меняя очертания.
Прислонив велосипед к большому валуну, я зашагал по склону.
Пройдя метров сто, повернул голову налево.
И тогда я увидел Адиши!
Спрятавшееся в самой глубине ущелья, всеми своими башнями, похожими на десяток ферзей, оно повернулось в сторону заходящего солнца.
Вот почему Сванетия, начинающаяся за перевалом Угири, носит название Вольной. Ни один десант не смог бы пройти незамеченным и взять осадой эту крепость.