– А ты – чудак – сказала Марья. – Про тебя не сюжетец – про тебя мультфильмы снимать.
– Может быть, поедем уже куда-нибудь?
– Можно ко мне, – сказала Марья.
– Отличный вариант. Надеюсь, ты одинока?
– Я не одинока, просто живу одна. Был попугайчик, да и тот помер.
– Тогда едем? – спросил Эдик.
– А, может быть, все-таки докушаем сначала. Вкусно как-никак.
Эдик проснулся среди ночи. Рядом мирно посапывала Марья. Эдик повернулся на другой бок и хотел заснуть, но не спалось. Эдик встал и на ощупь выбрался из спальни. Квартира Марьи была двухкомнатной. Эдик вышел в гостиную, включил свет, сходил в туалет. В спальню возвращаться не хотелось. Он остановился посреди гостиной. В комнате почти не было мебели – небольшой журнальный столик, пара кресел, 2 полочки с книгами и журналами, большой телевизор со всей атрибутикой. Эдик подошел к полке с книгами, пробежал взглядом по корешкам и не нашел там ничего особенного. В задумчивости он сел в кресло рядом с журнальным столиком. На столике был ворох из газет, журналов, листков бумаги. Эдик взвалил весь этот ворох себе на колени и стал перебирать. Вскоре он наткнулся на действительно интересное. Это была распечатка рассказа – несколько листов А4 формата, пробитые степлером. Рассказ назывался «Больница».
БОЛЬНИЦА (рассказ, найденный Эдуардом)
Больница – это диагноз.
Из показаний мальчика.
– Понимаете, сложно нарисовать портрет, когда не умеешь рисовать. Он сказал, что это нужно для лечения. А еще он сказал, что он доктор. Но я сомневался. Если это и доктор, то непонятно от чего он может вылечить.
– Что за портрет вас заставили рисовать?
– Портрет мужчины. Мне дали карандаш, большой листок бумаги и эту штуку, на которой бумага крепится.
– Мольберт?
– Ага. Я стал рисовать мужчину, а мужчина прятался в тень. Я им сказал, что вряд ли получится, похоже. Доктор сказал, что это необязательно, главное, что бы я сам мог вспомнить, как выглядит тот, кого я нарисую, а зачем мне его вспоминать не сказал…. Я видел только глаза мужчины и длинные волосы. Я сразу понял, что это очень плохой человек. Мне стало страшно. Я боялся, что мой портрет окажется похожим, и тогда мне несдобровать. Это очень плохой человек – у него правый глаз слева…
Из беседы доктора.
– Человеческие внутренности – это глупость. Я доктор новой формации. Меня не интересуют человеческие внутренности. На мой взгляд, эпоха внутренностей прошла. С сегодняшнего дня внутренностей осталось всего две: кишки и сердце. Больше внутри человека лично я ничего не видел.
– А как же печень, почки, желудок, легкие?