Лешек, Златкин брат, был старше ее года на четыре и дома бывал редко. Девочки всей школы за ним бегали из-за серых его глаз. Девочкам всегда нравятся хулиганы. А он гонял голубей со взрослыми голубятниками. Учил их. Торговал даже. На девочек не смотрел. Или виду не подавал, что ему это лестно.
Потом, после Ковальских уже, Граня бежала домой бегом, и коричневая корзинка кос билась о тонкую шею. Дома она скорее ворошила печь, подбрасывала уголь, а когда чугун разогревался, варила и мяла картошку-мелочь, высыпала корм визжащему с голода поросенку. Мать Гранина, Таисия, тоже была швея, только шила одеяла в швейных мастерских, утром уходила в семь и приходила затемно. Отец, Богдан Машталапов, работал машинистом на станции, так что дом-то был на Граниных плечах. Пока поросенок визжал или уже хрюкал наевшийся, Граня лущила кукурузу. В кладовке стояли серые чувалы с початками, неподъемные. Надо было отсыпать початки в тазик, лущить в большую кастрюлю-алюминьку и потом ссыпать в другой чувал, белый. Лысый початок – бросать отдельно, в угол, на растопку. Спелые желтые початки хрустели, и зерно с треском падало в алюминьку. А если попадал неспелый, так руки очень обдирал.
Свистели птицы. Со станции гукали паровозы. За забором ругались соседи.
«Иды снидать. – Шо снидать, кашу? А сала нэмаэ? – Немаэ. – Я тэбе вбью за тэ сало. – Нэма грошей на тэ сало. – А ну, иды сюды! Покажу, дэ сало браты». И дальше за забором начинались крики, и даже обрывистый смех. «Сувертэко, Сувертэко, дывысь, як чудно чоловика зовуть – Грицько…» Так звали соседа…
Граня хмыкала, включала радио в виде большой черной тарелки, чтобы не слушать соседей. И во двор гремели с окна простые советские песни. «Нас утро встречает прохладой, нас ветром встречает река. Кудрявая, что ж ты не рада веселому пенью гудка?» И сама песня стремительная, как ветер! И еще такое – «Нам нет преград ни в море, ни на суше, Нам не страшны ни льды, ни облака. Пламя души своей, знамя страны своей Мы пронесем через миры и века». Так здорово, что мороз по коже!
Хлоп! – калитка железной щеколдой! Входила важная Златка списать уроки, а они еще самой Граней не были сделаны. Початки уже задвигались в угол, на деревянный уличный стол шлепались тетради с русским и математикой. Граня не понимала, почему Злата просит чужую тетрадь, неужели не хватает ума, но раз хочет – на. Дело простое – Златке было лень. Пока Граня решала задачи, Злата пыталась лущить кукурузу, но тут же бросала это скучное дело и шла крутить ручку от радио – то погромче, то потише. Потом списывала уроки и просила: