– На шо им масло? Воны не диты! Ось настойка.
Граня передернула плечами, но согласилась.
– А Сашка? Вон уже готова гулять в своей барской коляске!
– Баба погуляе.
И в этот самый момент загремела калитка и вошла чужая, ярко накрашенная женщина. Она быстро шагала навстречу, картинно поправляя белые волосы. Несмотря на обманчивое майское тепло, ветер поддувал резкий, а она в одном платье с горжеткой на плече, в шикарном, вызывающе нарядном клетчатом платье с огромной пышной юбкой и в шляпе-таблетке. О, эта коварная бархатная таблетка, как она смущала строгую, пламенную комсомолку Граню.
– День добрый, теть Тая. А это Гранина дочка? Вот какая птичка черноглазая. А это Граня!
Остолбенение. Граня смотрела во все глаза.
– Златка?
– Наконец-то признала!
Они обнялись, но натужно. Пошли в дом, пытаясь преодолеть неловкость. Особенно Граня, в вечных сатиновых шароварах и материной кофте. Но и в юбке плиссе с кофтой-московкой в шашечку она смущалась, правда, лишь первые минуты, потом забыла о тряпках. Загремела тарелками, плеснула в чашки вино, не успев спросить у матери рюмки. Да и были ли они? Навряд ли!
– Ну, за встречу!
– За неожиданную встречу. Ты пришла так внезапно…
– А как же? Ведь кто тебя знает. Я поняла, что ты приехала, когда теть Тая притащилась с той корзиной. А хорошо сделал?
– Отлично сделал! Не ожидала.
– Да он золотой, мой Лешек. Покоцанный, правда. Но я его люблю. Ты ведь тоже немножко… А?
– Да, он мне нравился, – прошептала, краснея, Граня. – Он меня даже раз целовал… Тогда, после ранения.
Граня сдвинула брови, закусила губу.
– И что, не жалеешь о нем?
– Жалею, есть такое дело. Но судьбу свою я уже встретила. Замужем теперь. А ты? Откуда платье? И в городах таких не увидишь. Это тетя Гута сшила?
– Брось, Гранька. Это стиль такой – «нью лук». Женщина не солдат, а символ роскоши. Да то ж обычна шотландка, только на нижних юбках колоколом стоит. Мать моя из простой тряпки сделает тебе Диора.
– Кого-кого?
– Это, милая, модельер такой. Ну, вроде портного. Сочиняет фасоны.
– Ты, Злата, еще лучше стала! И лишения тебя не сломили.
Злата выпрямилась, глаза ее сощурились, по-волчьи сверкнули.
– Это мягко сказано – лишения! Это, детка, гнилой базар для пай-девочек типа тебя.
Граня застыла, ожидая ужасного.
– В тех местах, где сидела, меня суродовали, как бог черепаху. Поняла?
Граня кивнула. Ее морозило от этой беседы. Если б можно было пропустить первую часть. А то ведь узнаешь такое, что и человека не захочешь видеть.
После третьей рюмки Златка заговорила более жестко, не стесняясь. «Быстро ее развозит, – мелькнуло у Грани, – потом не остановишь…»