– Слабак…
Резкий и неожиданный удар кнута, обвивающий всё тело огнем, вернул Антона в его постель. Он проснулся, за окном начинался солнечный день, парень ощущал утреннее возбуждение, сон об ощущениях с суккубами оставался довольно свеж в его памяти. Но он не воспринимал это как прошедшую реальность, он думал, что это всего лишь сон. Приятный, необычный сон…
Тем временем, пока разум Антона был затуманен суккубами, Малфей продолжил свой диалог с Энринель:
– Что же мне делать с тобой, душа моя? Ты ни на что не способна. Кроме радости и добра от тебя ничего ждать не следует… Ты настолько правильная, что даже противно…
Демон скривился, затем резко шагнул к принцессе, схватил её за подбородок и глядя в глаза, сказал:
– Ты станешь моей слугой. Но особых заданий ты не дождёшься. Ты просто будешь ублажать меня, когда я этого пожелаю.
– Я не хочу! У меня есть любимый! – с отчаянием воскликнула Энринель.
– Двадцать ударов, – спокойно приказал инкубам демон. На каждый удар он говорил по слову, – Меня. Это. Не. Волнует. Скажу «танцуй» – станцуешь, скажу «смейся» – засмеешься, скажу «умри» – покончишь с собой. Забудь своих людей. Ты меня поняла?
Досчитав до двадцати, инкубы остановились. Девушка обмякла и опустила голову вниз. От былого неповиновения не осталось и следа.
– Но ты ещё не готова быть моей полностью, ты ещё надеешься спасти себя… – задумчиво промолвил демон, – Вот тебе ещё один урок: ты должна быть мне благодарна за то, что я не отправил тебя в Бездну и дал твоим людям выбор. Далеко не все это получают. А ты должна любить меня и уважать настолько, чтобы даже мысли об измене мне не закрадывались в твою прелестную голову. Займитесь ей, – бросил в сторону инкубов Малфей.
Те были только рады такой прекрасной жертве. Они с особой жестокостью, граничащей с наслаждением, сводящей с ума любого, имели девушку во все мыслимые и немыслимые места. Они вешали зажимы на её нежную грудь, протыкали иглами её вены, пороли кнутами между ног, одновременно лаская её уши, шею, бёдра, живот, стопы… Они проникали своими языками в её рот, анус и влагалище, отчего она то кричала, то стонала. В одном месте её обжигало огнем, а в другом замораживало холодом. Потом ощущения менялись на противоположные. Не готовая к таким ощущениям, Энринель начала потихоньку сходить с ума. Ей хотелось то большего, то, чтобы её оставили в покое. Страх и наслаждение разрывали её душу, создавая в ней огромную чёрную брешь, которую нельзя было уже ничем заполнить.
Пока инкубы развлекались со своей прекрасной жертвой, Малфей перешёл к диалогу с Алисой: