– Знал, конечно.
– И знал, что заговор готовит не Гиммлер, не СС, и что руководители его здесь?
– Не мог не знать. Ты забываешь, что я – начальник штаба.
– А Фромм?..
– Фромм – тоже. Это потом он вдруг…
– Господин полковник, – появляется в нескольких шагах от них, у изгиба коридора, фон Хефтен. – Есть сообщение из Парижа.
– Какое же?
– Удивительное. Оказывается, несмотря ни на что, штаб генерала Штюльпнагеля действует. Там все в порядке.
– Что и в самом деле удивительно.
– В нем говорится, что…
– Я сейчас вернусь, обер-лейтенант, – устало прервал его полковник, решаясь радоваться вместе в адъютантом.
– Так кто же конкретно руководит этим путчем? – спросил Бертольд.
– Имен тебе лучше не знать. Когда заговор будет подавлен, расправа последует незамедлительно. А для меня важно, чтобы ты уцелел. Для этого нужно как можно меньше знать. – Клаус не заметил, как рука его потянулась к затылку брата. Ему до смерти хотелось погладить его. Хотя помнил, что сантиментов Бертольд не терпел. Никогда. Даже в детстве. Он всегда старался выглядеть жестким и безжалостным. Истинный германский офицер. Истинный ариец.
– Не согласен, полковник. В конце концов, я ведь тоже заговорщик. До ареста генерала Фромма мне казалось, что главная фигура – он. Спланировать покушение на фюрера в его ставке «Волчье логово»… Пронести туда взрывчатку, прямо в зал совещаний… Все это следовало подготовить. Как можно тщательнее.
– И готовили.
– Но кто конкретно пронес, подложил?
– Важно, что пронес.
– Независимо от того, как сложится судьба этого офицера, он уже вошел в историю Германии. Навечно. Преклоняюсь перед его мужеством.
– Думаешь, это так важно?
– Что?
– Что в историю. Навечно.
– А ради чего же мы тогда совершаем подвиги? Стремимся прославиться? Мечтаем стать полководцами? Ради того, чтобы убить как можно больше врагов? Убиение врагов всего лишь способ прославиться. Поэтому не сомневаюсь: важно.
– Чье имя называют чаще всего в этой связи там, внизу, в подвалах?
– Уверенно – ничье. Одни утверждают, что это кто-то из личной охраны фюрера. Слишком уж большой риск. Другие – что кто-то из штаба Кейтеля. Кто-то назвал даже тебя, Клаус. – Бертольд оглянулся, не слышит ли их кто-нибудь, и внимательно присмотрелся к выражению лица брата. – Я, конечно, посмеялся по этому поводу.
– Напрасно.
– Что «напрасно»? – насторожился Бертольд.
– Напрасно посмеялся.
– Выражайся яснее.
– Ты попросту не поверил, что этим офицером мог быть я.
– Клаус, ты ведь знаешь, я никогда не сомневался в твоем мужестве. Ты больше моего побывал на фронте. И все мы, Штауффенберги…