– Где подполковник Ланкен? – набросился на них фон Хефтен. – Где боевые группы? Чего вы медлите? Занимайте оборону!
Но ответом ему был злорадный смех.
– Все, отоборонялись, убийцы фюрера.
Спорить фон Хефтен не стал. Теперь это было крайне опасно.
Позаглядывав в еще какие-то комнатки и подергав запертые двери, фон Хефтен понял, что никакого подполковника фон дер Ланкена он здесь не найдет, а если и найдет, то ни черта от него не добьется. Единственное, что он еще мог сделать, – это предупредить о надвигавшейся угрозе своего полковника. Уж если на кого-то и обрушится гнев фюрера и гестапо – так это на него, покушавшегося…
Тем временем Штауффенберг уже слышит голоса под окнами и понимает, что то, чего они все так опасались, свершилось: прибыли войска.
– Господин полковник, – пробует успокоить его, нервно прохаживающегося по кабинету, фон Хефтен. – Это всего лишь солдаты из батальона Ремера. Роты которого всегда отряжались для охраны здания. Мы еще можем попытаться уйти отсюда через один из боковых выходов, со стороны верховного командования.
– Вы так считаете?
– Через несколько минут будет поздно. Пока что ими командует всего лишь обер-лейтенант. Царит неразбериха. В крайнем случае можно прорваться с боем.
– А остальные? Генерал Ольбрихт, Бек?
– Остальные предпримут то же самое. Учтите, вы подвергаетесь наибольшей опасности.
– Мне это известно было с самого начала. Все, фон Хефтен, поздно. Мы решили сражаться здесь.
– Но за нас некому сражаться! – изумляется адъютант его наивности. – Неужели вы все еще не поняли этого? Ведь абсолютно ничего не предпринято, никакого оружия нет, никаких групп не создано. Мы остались только с пистолетами. И нас не более десятка – тех, кто действительно решил сопротивляться. Однако нас сомнут свои же, «подвальные крысы».
– Все равно поздно, – расстегивает кобуру полковник. – Что вы собираетесь делать? – испуганно таращится на него адъютант.
– Поздно, – повторяет Штауффенберг, задерживая руку на рукояти.
Какое-то время адъютанту кажется, что полковник вот-вот выхватит пистолет и покончит с собой.
«Я последую его примеру, – решает он для себя. – Какой смысл оставаться? Чтобы потом на меня легла вся тяжесть свидетеля и ответчика?»
Он тоже рвет кобуру пистолета и выжидающе смотрит на полковника. Но тот не видит его. Он весь углублен в какие-то свои размышления и переживания. Опускает голову и так, все еще держа руку на пистолете, отходит к окну.
«Ну что же вы, полковник?! – мысленно пытается подтолкнуть его к тому единственно верному решению, которое неизбежно вытекало из всего хода действий фон Штауффенберга. – Пора делать выводы».