Заговор обреченных (Сушинский) - страница 156

Первым же выстрелом Штауффенберг был легко ранен в предплечье, но и после этого продолжал убегать от преследователей. Однорукий, он даже не в состоянии был зажать кровоточащую рану.

Оказавшись в вестибюле главного входа, полковник попробовал прорваться через заслон охраны, однако был остановлен часовыми. Он попытался объяснить, что ему нужно срочно покинуть здание, поскольку на него напали заговорщики. И это было правдой. Если бы только часовые не пожелали выяснить, что это за заговорщики – за или против фюрера. Тем временем рядом появился обер-лейтенант Брунхайд. Тот самый, что еще несколько минут назад предлагал Хефтену спасение.

– Это еще кто такой? – почувствовав себя хозяином положения, обер-лейтенант уже пытался подражать в своем поведении эсэсовцам из охранной дивизии «Мертвая голова», перейти в которую давно мечтал. Подбирать рослых, вышколенных и безукоризненно чистокровных в «Мертвую голову» теперь было трудновато, слишком много голов уже оказались мертвыми, и нескольким офицерам из их «Гроссдойчланд», тоже охранной дивизии, предложили перейти в «мертвоголовые».

– Я – полковник фон Штауффенберг. Был ранен в стычке.

– Полковник Штауффенберг? – ехидно осклабился Брунхайд. – Слышали о таком. Вас-то майор Ремер требовал не выпускать ни в коем случае. Эй! – крикнул он появившимся на лестнице офицерам из группы, прочесывавшей здание в поисках врагов фюрера. – Это полковник Штауффенберг! Разберитесь-ка с ним!

– Кажется, это и есть тот самый «убийца фюрера», – бросает один из офицеров, спускаясь в вестибюль. – Так что можете пристрелить его хоть сейчас.

«Вот, оказывается, как нужно вести себя во время путча, – со смертельной тоской подумал Штауффенберг, сдерживаясь, чтобы не застонать, когда его рванули за раненую руку, а потом подтолкнули дулом пистолета в подреберье. – Если бы мы действовали столь же безжалостно и безоглядно, бунтовать здесь было бы некому. К вечеру Берлин уже находился бы под нашим контролем. Пусть это станет уроком для тех, кто решится восставать против фюрера и всей его концлагерной тирании после нас».

Немного пометавшись по коридорам, схватившие полковника бунтовщики наконец выяснили у кого-то, что «главных предателей» сводят в кабинет командующего резервной армией, и направились туда.

«Этот кабинет стал для меня роковым», – Штауффенберг видел и чувствовал, как прилипший к телу рукав пропитывается кровью, однако боли почти не ощущал. Очевидно, эта физическая боль каким-то образом растворялась в той, по-настоящему страшной, всепоглощающей боли, которая, зарождаясь в глубине отчаявшейся души, постепенно овладевала всем его сознанием.