– Вместо того чтоб депутатов подкупать, лучше бы на эти деньги крышу починить и замок выкупить из залога!
И будто бы старый князь также в сердцах бросил:
– И думать не смей! Эти деньги предназначены для свободы Польши!
Онуфрий якобы отозвался:
– А на кой Польше купленная у Франции свобода?
И якобы князь проревел, словно Юпитер:
– Если ты, безумный человек, пойдешь на прямой грабеж, я тебя прокляну! И не только прокляну – убью!
Все это, конечно, домыслы. Онуфрий три ночи караулил французскую карету. Обнаружить ее помог хозяин гостиницы Адам, за оговоренную плату, разумеется. Ну уж кто-кто, а Адам умел держать язык за зубами.
Князь рыдал на похоронах сына, как малый ребенок. И никого не проклял. Когда много месяцев спустя события стали проясняться и патриоты предъявили князю Казимиру справедливые требования, он стал убеждать их, что Онуфрий поехал в лес, чтоб взять на себя охрану кареты… Высокие паны прятали усмешку в усы.
После смерти Онуфрия в замке не было дня, чтобы кто-нибудь не говорил в отчаянии: «Где же все-таки сыскать денег, чтобы выкупить замок?» То собирали в кучу драгоценное оружие, ножны иных сабель радугой сияли от драгоценных камней, но были это не брильянты, а скромная бирюза, гранаты и рубины. Да хоть бы и брильянты! В те времена камни покупались на вес, а что работа хороша, так ее станут ценить двести лет спустя. От продажи старинных, выцветших гобеленов тоже много не выручишь. Можно, конечно, продать приречные пастбища и лес, но сейчас, когда короля выбирают, покупателей не найти.
Встреча в гостинице «Белый вепрь» с больной мадемуазель Сурмиловой показалась княгине Гондлевской подарком судьбы. Конечно, о, конечно! Вон соседский панич Ольбрехт женился на девице Вербинской, и сразу семья поправила свои дела. А за Лизонькой Сурмиловой стояла вся Россия, в которой богатств не счесть. Гондлевские спасут жизнь несчастной девице, а после этого пан Сурмилов должен у них в ногах валяться, за честь почитать, если они согласятся на руку его дочери.
Эти картины приятно волновали сердце княгини, они казались реальными. А если действовать наверняка? И вдруг совершенно шалая мысль вспыхнула в голове: «А что, если обвенчать Ксаверия с девицей, пока она находится в беспамятстве? Если Господь послал эту встречу, то Он и благословит этот брак!» Размышляя таким образом, княгиня и ее спутники въехали в широкие ворота замка.
К чести княгини скажем, как вспыхнула эта мысль внезапно, так и погасла без следа. Она не решилась на анонимный брак не из опасения, что Павла все выдумала и девица вовсе никакая не Сурмилова, а самозванка. Об этом она вообще не подумала. Но ее серьезно волновали вопросы веры. Ксаверий истинный католик, невеста воспитана в вере греческой. Правда, сейчас случаются и смешанные браки. Вон у русских Остерман, министр и политик, сам лютеранин, а жена продолжает жить в православии. Но то Россия, там все не так, как у людей, все с ног на голову. А в Польше супруги должны ходить в одну церковь.