Это был немолодой уже мужчина, с колючей щетиной на щеках и легкий, как подросток. Родион оттащил его подальше от дома – в рощицу, там положил на землю и плеснул на лицо воды из фляги. Тот застонал.
– Ты кто? – сказал Родион по-польски. – Кричать будешь – убью.
Мужчина, не отвечая, ощупывал разбитые губы, потом негромко выругался. Русский мат не спутаешь ни с чем другим.
– Так ты русский? – ошарашенно спросил Родион.
– Ты, видать, тоже не из местных. – Мужчина слегка шепелявил из-за разбитой губы.
– Что вы здесь делали?
– Производил слежку согласно приказу, – незнакомец тоже решил перейти на «вы», – но это не вашего ума дело.
Тут Родион ударил себя по лбу. Как он об этом забыл? Наверняка это посланный Бироном петербургский агент… Как его? Петров. Точно, Петров. Однако этот человек в весе пера зря хлеб не ест. Ишь в какую даль забрался! Удивительно, что он не потерял Шамбера по пути его следования.
– Я знаю, согласно какому приказу вы здесь находитесь, господин Петров. Вас прислал Бирон.
– А уж отчитываться перед вами я никак не обязан, – проворчал агент и сел, привалившись к березе.
– Вы поступаете под мою команду, – бодро заявил Родион. Ничего подобного Бирон не говорил в Петербурге, но сейчас нашему герою позарез нужен был помощник.
– Я никуда поступать не буду. Я вас в первый раз вижу, а то, что вы узнали мою фамилию, еще ни о чем не говорит. Да и какой вы начальник, если вы на своих бросаетесь? На лбу у меня теперь шишка. Положим, она заживет. Но сейчас-то она мне на кой нужна? В нашем деле главное – неприметность. Обыватель меня как бы и не видит. А с шишкой на лбу меня любая собака запомнит. Проходил тут некто с шишкой на лбу? А как же… И губа, как требуха коровья! Это же надо так рожу расквасить! И знайте, сударь, если на лице моем останется отметина в виде шрама, то я подам на вас жалобу по инстанции.
– А если не останется?
Петров брезгливо выплюнул какую-то дрянь изо рта, ощупал зубы, по счастью, они были целы.
– Тогда не подам, – сказал он наконец, – в нашем деле всякое случается.
– Вот бумага. В ней все написано. Только сейчас темно, вы ее утром прочитаете.
– Вот утром и поговорим. И еще неизвестно, где я буду утром.
Пришлось углубиться в лес и запалить костерок. Родион держал горящую головешку, Петров читал и до тех пор не возвратил бумагу, пока не прочитал ее всю, до последней строчки. Как только агент убедился в правильности слов Родиона, всю его настороженность как рукой сняло, более того, он обрадовался и опять перешел на «ты».
– Жрать охота, – сказал он с доверительной улыбкой. – У тебя ничего нет? Совсем изголодался на этой проклятой работе. На посту какая еда – сухари. А ведь даже хрумкать нельзя, дабы не привлечь внимания. Я пробовал хлеб брать, но он через день совершенно черствеет. Я за этим французом, Шамбером, от самого Кронштадта поспешаю.