Родион стоял наверху, поднимал золото, Матвей подавал мешки снизу. Один раз оступился, и, к его ужасу, крышка гроба поехала вбок. Матвей, отведя глаза, поспешно поставил ее на место. От холода он не чувствовал рук, а спине было жарко. Работали они с Родионом как одержимые.
– Вроде все. – Матвей уцепился за веревку. – Тащи!
Зарыв могилу, друзья укрепили крест, подравняли свежий холмик, потом засыпали его мокрой листвой. Снег совсем уже по-зимнему падал хлопьями. Деревья словно принарядились в белые саваны. Красиво… В воздухе заметно похолодало. Оба подумали, что, мол, хорошо бы снег пролежал весь день. Тогда их художества не сразу будут заметны. Вслух об этом говорить не хотелось.
– Может, лошадей сюда пригоним? – предложил шепотом Матвей.
– Нет. Шамбер все один перетаскал, а нас двое. Управимся как-нибудь.
Когда золото было погружено и туго привязано к седлам, друзья не сговариваясь помчались прочь, подальше от кладбища, костела и деревни. Тяжеловато было лошадям нести седоков и груз, а непривычный к шпорам Буян даже головой мотал негодующе.
Сколько верст отскакали, не сразу и сообразишь, надо было дать лошадям отдохнуть. Они свернули в еловый лес, нашли ложбинку, запалили костерок, чтоб обогреться.
– Князь, ты осознаешь, что случилось? Мы золото нашли! – весело сказал Родион.
– Осознаю, – буркнул Матвей. Сидя на поваленном стволе березы, он счищал с сапог глину.
– Как ты догадался-то? Объясни наконец!
Родион еще перед походом на кладбище пытал друга: «Ну почему ты думаешь, что золото должно быть в могиле?», но Матвей или отмалчивался, или бросал с хмурым упорством: «А где ему быть?»
– Я когда проснулся после попойки и увидел гору трупов, то поначалу совсем голову потерял. А потом, перед тем как всех в карету грузить, думаю, ведь надобно будет их документы предъявить… кому-то, кто их хоронить будет. Документов ни у кого не было. Видно, Шамбер каждого обыскал перед тем, как скрыться, дескать, трупы, а кто такие – неведомо. Меня он не обыскивал, оставил при бумагах. Мол, если при русском князе документ есть, так даже и неплохо, пусть думают, что карета с русскими. Когда я паспорта искал, у Виктора под подкладкой нащупал бумагу. Достать ее не составляло труда. В этой бумаге были польские фамилии и подробное описание, где эти господа живут. А я эту бумагу с собой не взял. Не люблю я чужие тайны. Я тогда, помнится, подумал, зачем мне лишние неприятности? Это тайна Сюрвиля, пусть с ним в могилу и уходит. А потом все у меня совсем из головы выскочило.
– То есть ты хочешь сказать, что в Петербурге об этом и не вспомнил?