— Надеюсь, вам нечего мне сказать, — произнес он с иронической серьезностью.
— Мне решительно нечего. А вам?
Он заявил, что и ему нечего сказать, и выразил просьбу.
— Не будем ни о чем говорить, миссис Треверс, — предложил он, — и не будем ни о чем думать, это самый лучший способ как-нибудь скоротать этот вечер.
В его шутливом тоне чувствовалось подлинное беспокойство.
— Хорошо, — согласилась миссис Треверс. — Но тогда нам лучше разойтись.
Она попросила д'Алькасера пойти вниз и посидеть с мистером Треверсом, который не любил оставаться один.
— Впрочем, и он, кажется, не расположен разговаривать, — прибавила она и продолжала: — Но я еще должна попросить вас об одной вещи, мистер д'Алькасер. Я хочу заночевать здесь, в кресле, — если я смогу спать. Разбудите меня, пожалуйста, около пяти часов. Мне не хочется говорить ни с кем из экипажа, да кроме того, я знаю, что на вас можно положиться.
Д'Алькасер молча поклонился и ушел. Миссис Треверс, повернув голову, увидела горевший на бриге фонарь, ярко выделявшийся среди потускневших звезд. Она перешла к корме и перегнулась через перила. Ей почему-то представилось, что она сейчас услышит легкий плеск приближающейся лодки. Но ни одного звука не раздавалось во вселенной. Когда она наконец опустилась в парусиновое кресло, она почти не в состоянии была думать.
— Вот так, вероятно, спят осужденные перед казнью, — проговорила она про себя, прежде чем ее веки сомкнулись, точно придавленные свинцовой тяжестью.
Когда утром миссис Треверс проснулась, лицо ее было мокро от слез: она видела во сне Лингарда в кольчуге и в одежде крестоносца, но с непокрытой головой, уходившего от нее в глубь какого-то невозможного ландшафта. Она хотела его нагнать, но в последний миг появилась толпа варваров, в огромных тюрбанах, и она навсегда потеряла его из вида. Он пропал в каком-то песчаном вихре. Больше всего испугало ее то, что она не могла разглядеть его лица. Тогда-то она и начала рыдать, оплакивая свою несчастную судьбу. Когда она открыла глаза, слезы еще катились по ее щекам. Немного поодаль, в свете палубного фонаря, стоял д'Алькасер.
— Вы будили меня? — спросила она.
— Нет, — сказал д'Алькасер, — Я не успел. Когда я подошел, мне показалось, что вы рыдаете. Очевидно, мне это почудилось.
— О нет, я действительно плакала во сне. Мое лицо еще мокрое. Вероятно, уже пять часов. Благодарю вас за пунктуальность. У меня есть одно дело, которое я должна сделать до восхода солнца.
— Да, знаю, — сказал д'Алькасер, подойдя ближе. — Вы решили отправиться на отмель, как мне сообщил ваш супруг. Ваш супруг не произнес и двадцати слов за все это время, но эту новость он мне сообщил.