— Вот видишь, товарищ, — обратился он к Лундину, когда все ушли, — народ тяжеловатый. Бьюсь, а иной раз и толку мало.
— Да-а... — неопределенно протянул Лундин.
— Конечно, есть и надежные и толковые партийцы, а вообще ячейка слабая. И притом есть у меня опасение, что засоренность.
— Вычищать надо.
— Определенного ничего покуда не получил я. Только мнения у разных неправильные и поступки. Насчет чутья классового. Я так понимаю, что вот некоторые даже знают, кто это соучаствовал в стрельбе по Василию, а молчат.
— Боятся?
— Которые боятся, а которые и по дружбе да по родству.
— Плохо.
— Конечно, плохо. Воюю я, закручиваю, а выходит, что я один.
— Теперь нас двое будет, — просто и дружески напомнил Лундин.
— Само собою разумеется! — тряхнул головой Зайцев. — Будем вдвоем и коих еще покрепче притянем к себе. Тут вот этот Василий Оглоблин чудак. Подавал в партию, а потом пришло ему в голову заявленье обратно просить.
Зайцев рассказал, почему Василий решил, что ему не место в рядах партии. А Лундин, выслушав секретаря, весело осклабился:
— Парень хороший! Этакого выпускать не следует.
Промолчав, Зайцев назвал еще тракториста:
— Надежный. Немного только вертун, шуточки любит, с молодежью треплется.
— Это не грех, — засмеялся Лундин. — Сам молодой, к молодым и тянется.
— Пожалуй, — с натугой согласился секретарь.
Лундин быстро взглянул на Зайцева, ничего не сказал, и на этом разговор их прекратился.
Василию посчастливило: рана оказалась неопасная, после двух перевязок в больнице заявили, что через пару дней его можно выписать.
И к концу пятидневки Василий с забинтованным плечом и с рукою на белой марлевой повязке явился домой.
Первый, кто навестил его, запыхавшись и горя нетерпением, был Филька.
— Вылечили? — радостно спросил он. — Больно было? Мне страсть как больно стало, как перевязки делали.
— Ничего, я крепкий! — похвастался Василий.
— Да и я крепкий. Я нисколько не ревел, — топорщился Филька. — Доктор даже хвалил.
Василий захохотал, а Филька, не смущаясь и перескакивая на другое, таинственно придвинулся к Василию:
— Не знаешь, кто это тебя?
— Кабы знал! — запылал Василий.
— Тебя из дробовика?
— Из его. Как борову птицу! — весело позубоскалил Василий.
— А ты знаешь... — Филька оглянулся кругом, не подслушивает ли кто, и усмотрев, что Васильева Вера вышла на минутку, шопотом поведал: — Я патрон нашел.
— Ну?
— Ей богу!.. Я спрятал. Никому не сказал, только тебе.
Василий крепко заинтересовался сообщением Фильки. А тот, пользуясь отсутствием Веры, вытащил из кармана тусклую, медную гильзу и показал ее приятелю.