Оба стали внимательно разглядывать филькину находку.
— Смотри-ка, — показал Василий, — выбрасыватель-то, видно, испорченный. Вишь, какая царапина на патроне.
Темная закоптелая гильза в одном месте была отмечена свежей царапиной. Филька равнодушно взглянул на нее. Но Василий что-то сообразил.
— Ты мне ее отдай, Филя, и никому покеда не говори. Ладно?
— Ладно.
Вечером Василий встретился с приехавшими с поля коммунарами. Артем покачал головой, разглядывая марлевую перевязь, и дружески попенял:
— Упрямый ты, Васька! Вишь, до чего довел себя!
— Стой, — отмахнулся от него Василий, — стой! Погоди. Разговор у меня с тобой будет.
— Давай.
Разговор этот состоялся позже, когда никого постороннего не было возле них. Василий показал Артему гильзу и высказал свои соображения.
— Ружьишко, выходит, не в порядке у тех сволочей. Если по горячему поискать, нельзя ли по ружью понатакаться на гада моего, который палил?
— А и верно! — обрадовался Артем. — Прямая улика. Если только не сдогадаются.
— Не должны. Вряд ли упомнят про пустяковину такую.
— Хорошо. А Филька не проболтается? — обеспокоился Артем.
— Нет! — уверенно ответил Василий. — Парнишка не таковский... С мозгой парнишка.
Василий с Артемом договорились, как им действовать. На утро они нашли Зайцева и поделились с ним своими догадками и планами. Зайцев вспыхнул, закипел. Он обрадовался, почувствовав, что так можно, пожалуй, напасть на след и раскрыть врагов и вредителей.
В тот же день Лундин ездил куда-то, захватив с собою Артема. А попозже Зайцев собрал часть партийцев на закрытое ячейковое собрание.
И когда все позванные сошлись, Зайцев, как-то необычно сияя, заявил:
— Будем, значит, товарищи, вырабатывать план военных действий. Словом, оперативный план действий!..
Коммунары недоуменно взглянули на секретаря и нетерпеливо стали ждать дальнейших объяснений.
4.
Тайна, обладателем которой стал Филька, жгла паренька. Ну, вот рассказал он все Василию, отдал патрон, а теперь молчать надо, а молчать так трудно, так невыносимо! Надо бы еще кому-нибудь верному снова все с самого начала поведать, как шел он, Филька, к березнику, как стал приглядываться к тому месту, где, по рассказам, подстрелили Василия, и как выкатил из невысокой травы пинком ноги пустую медную гильзу. Надо бы, во что бы то ни стало надо!
Филька крепился-крепился и надумал: Николай Петрович, ему можно, он парень свой. Конечно, можно.
Николая Петровича Филька разыскал возле трактора, с которым тот что-то делал. Вымазанный в копоти и в масле, Николай Петрович вздернул вверх (он сидел перед машиной на корточках) испачканное лицо и не совсем приветливо опросил: