— Пошто так мало хлеба?
— На пайку посадили! Самый бой работы, а тут на голодное брюхо!.. Этто што же такое?!
Хозяйка столовой вышла из-за перегородки и стала объяснять:
— От правленья такой приказ. Нехватит хлеба-то до нового. Ну снизили порцию. Я в этом не виноватая!
— Нам все равно, кто приказал! У нас брюхо не спросит — правленье, ты ли!
— Пошто народ морите?
Послали за Андреем Васильевичем.
— Вы чего, ребята, шумите? — прикинулся завхоз ничего не понимающим.
— Ты, завхоз! Мы тебя за этим ставили, чтоб ты нас голодом морил?
— Работаем, работаем, а тут на кусочки посадили!
Ужинавшие побросали ложки и повернулись угрожающе к завхозу. Андрей Васильевич немного струсил.
— Ребята, — просительно заговорил он, — возьмите в соображение, что запасу у нас мало. Надо дотянуть до свежего хлебу. А чтоб дотянуть, економию следует соблюсти!
— Економия! А ты на своей шее економию эту самую соблюдай! На своей!
— Чужим брюхом не командуй!.. Работать работаем, значит и харч должон быть настоящий!
— Вы на себя работаете! Сами хозяева! — врезался в беспорядочный говор Андрей Васильевич.
— Это только так говорится! — крикнул кто-то. Но не успели другие голоса подхватить этот крик, как стоявший в дверях столовой Лундин быстро прошел к столам и поднял вверх руку:
— Стойте, товарищи! Неладный разговор, вижу я, тут промежду вас идет! Совсем неладный!
Лундина в коммуне знали еще плохо. К нему, как ко всякому свежему человеку, попадавшему в деревню, приглядывались настороженно и выжидающе. Поэтому его появление и его возглас произвели некоторое действие. За столами затихло.
— Самый неладный разговор! — продолжал Лундин, оглядывая ужинающих. — В коммуне все хозяева! Значит, если что неладно, так всем сообща и поправлять надо! А на чужого дядю пенять да себя казанскими сиротами выказывать — это забава глупая! Да, попросту, по-рабочему говорю: глупая!..
За столами вспыхнуло недовольство, вот-вот разразится с новой силой крик. Но Лундин не дал этому крику разгореться и продолжал:
— Я, товарищи, правду режу, не стесняясь. По-большевистски! А если у меня что неправильно, так и вы кройте меня без пощады. Только покудова меня не за что крыть, а у вас вот оплошка вышла... Жалуетесь, что мало хлеба? А откуда его взять? Когда коммуна собиралась, когда всё в общее стали слаживать, мало ли кто из коммунаров на сторону запасы разбазаривал? Вошло в думку у некоторых, что раз, дескать, коммуна, то там дадут, и гуляй покудова душа?! Не верно я говорю? Не правильно?
Легкое ворчание прокатилось по столовой. Чей-то голос приглушенно поддержал: