Другой пример дает следующее звено в цепи Марксовой аргументации, его теория концентрации, т. е. его рассмотрение тенденции капиталистического процесса производства одновременно к увеличению размеров промышленных предприятий и формированию центров контроля. Все, что он в состоянии предложить в качестве объяснения[36], если очистить его от всевозможных фигуральных выражений, сводится к малоинтересным утверждениям о том, что «конкурентная борьба ведется посредством удешевления товаров», которое «зависит ceteris paribus от производительности труда»; что последняя определяется масштабами производства и что «мелкие капиталы побиваются более крупными»[37]. Почти то же самое сообщают по этому вопросу нынешние учебники, и это само по себе не является ни глубоким по содержанию, ни заслуживающим восхищения. Этого недостаточно особенно потому, что Маркс делает в своем исследовании исключительный акцент на размере индивидуальных «капиталов». Что же касается описания последствий, Маркс оказывается скованным своей собственной техникой анализа, которая не позволяет эффективно анализировать ни монополию, ни олигополию.
И все же восхищение этой теорией столь большого числа экономистов, не принадлежащих к его последователям, вполне оправданно. По одной только причине: предсказать пришествие крупного бизнеса, учитывая времена, в которые писал Маркс, было само по себе научным достижением. Но он сделал больше этого. Он искусно связал концентрацию с процессом накопления; точнее, концентрацию он рассматривал как часть накопления, и не только как часть процесса, идущего в реальной действительности, но и как его логику Многие последствия, пусть в односторонней или искаженной интерпретации, он уловил верно; например, то, что «растущий размер индивидуальных капиталов становится материальной основой непрерывной революции в самом способе производства», и т. п.
Он наэлектризовал атмосферу, окружающую этот феномен, наполнив ее классовой борьбой и политикой. Одного этого было бы достаточно, в особенности для людей без всякого собственного воображения, чтобы возвысить его концепцию над сухими экономическими теоремами, имеющими отношение к той же теме. И самое главное – он был способен идти напролом, не обращая внимания на несоответствующие его теории мотивы поведения отдельных участников этого представления, что, с точки зрения профессионалов, свидетельствует об отсутствии строгости в его аргументации, поскольку в конце концов индустриальные гиганты фактически были уже на подходе, а вместе с ними и та общественная ситуация, которую им предстояло создать.