– Слушаю.
– Синельников – это вы? – Голос незнакомый.
– Допустим. Мы с вами договаривались?
– Я позвонил на коммутатор. Спросил, кого может заинтересовать информация, которая касается Евгения Кушнарева. Мне любезно объяснили: попросите Руслана Синельникова. И переключили на ваш офис.
Я перевел взгляд на Ксюху. Она сидела спиной ко мне, увлеченная очередным пасьянсом.
– Ладно. Мы готовим фильм, политическая биография Кушнарева. Если вы работали с ним и хотите поделиться воспоминаниями, скажите, кто вы и что хотите сказать. Мы подумаем, интересует ли нас ваш рассказ, потом с вами свяжутся наши журналисты и…
– Вы, наверное, не поняли, – перебил незнакомец. – Я не собираюсь давать интервью телевидению. Я думал, вы занимаетесь журналистскими расследованиями. Сейчас, когда в стране происходит черт знает что, нет никакой власти и политики не желают договариваться, моя информация может пригодиться. Она на самом деле не столько касается самого Кушнарева, сколько поможет отчасти объяснить причины всего происходящего.
Я почувствовал, как у меня вдруг вспотели ладони. Трубка стала неприятно скользкой, и я прижал ее плечом к уху, чтобы вытереть ладонь о джинсы.
– Вообще-то, меня… нас все интересует. Подходите, побеседуем.
– Не получится. Вы действительно хотите поговорить?
– Конечно.
– И действительно можете пустить информацию в эфир? Не обязательно сейчас, она от времени не портится. Наоборот, чем позже, тем лучше: ведь из клинча политики выйдут не скоро. Дай бог, к осени. Мне важен принцип. Я устал носить это в себе.
– Смотря что вы можете предложить. Так как насчет встречи?
– Вы на машине?
– Служебная.
– Отпадает. Сколько времени вам нужно, чтобы добраться на Пушкинскую, к Молодежному парку?
Я мигом подсчитал: до метро… метро… от метро…
– Минут сорок.
– Для страховки – час. Давайте через час в парке. Обойдемся без глупых паролей и игр в угадайку. Я знаю, какой вы из себя.
– А я вас знаю?
– Не думаю. Я – человек не публичный. До встречи.
Куда я пошел – никому не сказал.
Во-первых, выше меня в нашем маленьком коллективе только продюсер, он же – руководитель проекта. Так что докладывать о своих передвижениях по городу я никому не обязан. Во-вторых, недоговоренность почти что каждой фразы моего загадочного собеседника настраивала на конспиративный лад. В третьих, мне почему-то показалось, что открытия, которые я старательно пытался утопить в колодце собственной памяти, сейчас всплывут и даже получат какое-то развитие.
А об этих вещах посторонним тем более знать не нужно.
Ровно через час я прогуливался по Молодежному парку, обустроенному, кстати, на месте разрушенного кладбища. Возможно, потому именно здесь влезать в сомнительные истории меньше всего хотелось. Однако я мысленно высмеял себя за суеверия и посмотрел на часы. Уже две минуты жду…