Все еще улыбаясь, он вошел в квартиру Григория Ефимовича, и сразу же угодил в лапы хозяина, который ждал его в прихожей. То ли углядел в окно подъехавший автомобиль, то ли почувствовал его приближение своей необычной натурой...
- Здорово, генерал. Что-то ты меня забыл совсем. Не заходишь, к себе не зовешь. Обиделся на что?
- Дела, Гриша, дела, - отмахнулся Анненков. - Иной раз и присесть некогда. Слыхал, верно, про затею с Константинополем?
- Как не слыхать, - ухмыльнулся Распутин, - когда папашка всем только об этом и говорит! Оченно ему в Царьград на белом коне въехать охота, аж спасу нету.
- На белых конях иногда и на эшафот заезжают, - сухо обронил Борис и стиснул кулак.
- И так выходит, - кивнул Григорий Ефимович. - Бывает. Однако ж, я тя не про то звал покумекать. Проходи давай, - он широко махнул рукой и слегка поклонился, смешно закачав бородой. - Щас чайку сварганим, мадерки тяпнем да и покалякаем об том, об сем...
- ...Нет, Гриша, хоть режь ты меня, - Анненков глотнул чаю и отставил стакан в сторону. - Ни черта из этого не выйдет! Сколько раз уже говорено-переговорено. Сейчас мы войну выигрываем, а потом по долгам расплачиваться придется. Какой у Росси внешний долг? Миллиардов пятьдесят? Вот нам их и придется выплачивать. Значит, налоги увеличивать. А это народ, который и без того нищий, и экономику нашу дохлую, окончательно вгонит в коллапс...
- Куды? - приподнял лохматую бровь Распутин. - Куды вгонит? - Впрочем, он тут же засмеялся, хотя смех и был невеселый, - Ладно, ладно, не поясняй. Чай тоже по-непонятному гуторить могу. Ан папашка-то тоже не адивот. Он, вишь, какую штуку удумал: шас мы германца-то еще подопрем, а посля папашка хранцузам да англичанишкам - бац! Прямо в лоб: так, мол, и так, давайте-ка, драгоценные, маслом мазанные, сахарной крошкой обсыпанные, по-честному все делить! Кто больше воевал, тому больше и брать! Нам, стал быть, славян, проливы, и денег мешок, а вы уж остальное делите, как вам охота. А коли нет - он с кайзером легко мир, на условиях status quo подпишет. И его величество Вильгельм II легко отдаст Австро-Венгрию и Турцию с Болгарией России на растерзание, лишь бы ему никто не мешал Туманный Альбион и Третью Республику раздавить.
Борис в который раз поразился тому, как легко меняет 'старец Григорий' стиль разговора и лексикон, стоит лишь затронуть серьезную тему.
- И значит дальше воевать? - спросил он серьезно. - А народ-то уже от войны устал. По деревням, поди, уже не один десяток тысяч одноногих, да безруких с фронта вернули. А мужику Константинополь не нужен вовсе: он туда картошку продавать не повезет. И?..