Солнце еще висело высоко, когда полоса на горизонте расширилась и придвинулась. Отсюда уже можно было разглядеть сплошные заросли кустов, обрамляющих Гнилую мель, а может быть, и покрывающих ее целиком. Здесь и остановились, чтобы дождаться темноты. Юст проткнул шестом пружинящий субстрат под ногами и, вогнав в него шест едва ли не на всю длину, нащупал дно. Пожалуй, нападения язычника здесь можно было не опасаться.
Люди не показывались.
– За нами наблюдают, да? – шепнула Кристи Эрвину, улучив момент.
Тот кивнул:
– Наверняка. Ты устала?
– Немного. Больше есть хочется. Язычника бы съела, двустворчатый он там или нет. Вместе со створками.
– На, держи.
Эрвин разжал грязный кулак – на ладони оказались три некрупных головастика, неподвижных и помятых. Два черных, глянцевых, и один пятнистый. Когда Эрвин успел их поймать, как сумел припрятать и чего ему стоило отказаться от них самому, осталось неизвестным.
Кристи непроизвольно сглотнула.
– Это… для меня? – Ее голос дрогнул.
Эрвин кивнул. На добытую пищу он старался не смотреть.
Не в силах отвести взгляд от ладони Эрвина, Кристи замотала головой.
– Я не могу их взять…
– Мне силой тебя кормить? – В голосе Эрвина прозвучала злость. – Ешь быстрее, пока никто не видит.
Этот последний толчок разрушил хлипкую запруду гордости. В одну секунду от трех пропахших мужским потом жалких созданий не осталось и следа.
– Спасибо…
– После будешь благодарить, на Счастливых островах, – проворчал Эрвин. – А пока считай, что я это сделал из эгоизма. Сегодня ночью… придется поработать. Всем, даже Юсту. И тебе тоже. Так что шататься от голода погоди пока.
– А потом? – спросила Кристи.
– Что потом?
– Ты пресмыкался перед Юстом только для того, чтобы вместе перейти Гнилую мель? Потом мы уйдем от него, да?
Эрвин пожал плечами.
– Там посмотрим.
* * *
Треск ломаемых кустов – и луч фонарика выхватил из темноты коренастую человеческую фигуру. Над кустами возникли головы и плечи еще нескольких.
Даже многих.
В единый миг надежда обмануть карауливших рассыпалась в труху. Напрасно сделали обманный зигзаг, до захода последней из лун двигаясь к Гнилой мели наискось на север и уже при свете одних только звезд резко повернув к югу.
Начинался прилив. Зыбун медленно поднимался вместе с кустами. Влажный мох под ногами превращался в зыбучее месиво.
Веревка ослабла – Валентин подался назад. Юст выругался и сплюнул.
Выступивший вперед человек был одет в лохмотья, но все-таки не гол, чего нельзя было сказать о его спутниках. Но спутанные бороды у всех равно спускались на грудь, и корка засохшей грязи равно покрывала лица.