Наумов поднял кверху указательный палец, подчеркивая свои слова.
– Примерно в декабре, перед Новым годом, Андрей внезапно обратился ко мне с просьбой помочь найти архивные материалы. Сказал, что заинтересовался историей этого места. В смысле, Каменного Клыка.
– Интересно, зачем это ему понадобилось?
– Ну, это как раз можно объяснить. История – его профессия. В Каменном Клыке Андрей собирался прожить остаток дней, так что… Ничего необычного. Странно другое. Когда я спросил, откуда вдруг такой интерес, он как-то смешался, занервничал. Понес чушь. Сначала сказал, что хочет написать рассказ о жизни приморского поселка. Потом – будто ему надо кое-что выяснить для себя лично. Они, мол, с женой стали мучиться бессонницей и заподозрили, нет ли в этих местах опасных испарений. Словом, ерунда какая-то. Я решил не придавать значения, захочет – расскажет. Дал ему адрес библиотеки, телефон одной знакомой – сотрудницы архива. Андрей после этого пропал недели на две-три. А уже после новогодних праздников, примерно в середине января, вдруг приехал сюда, и мы вот так же сидели с ним в кафе, разговаривали.
– В начале января? – задумчиво переспросил Алексей. – Видимо, как раз перед тем как продал дом. В начале февраля он уже был выставлен на продажу. Давыдов упоминал о своем намерении уехать?
– Нет. Но он говорил много странного. Да и вел себя… Начать с того, что был пьян, – Наумов неожиданно произнес эту фразу с осуждением, звучно и при этом как-то через силу.
– Многие выпивают. Или он убежденный трезвенник?
– Почти. Андрей совершенно не пил: говорил, печень больная, алкоголь категорически противопоказан. Я его первый раз выпившим видел. Он, конечно, не сильно пьяный был, но весьма в подпитии. И здесь еще добавил. Я волновался, как он обратно поедет. Но Давыдов только отмахнулся.
– А разбиться не мог?
– Не мог, – решительно отверг это предположение Наумов, – он на столике перчатки забыл, мне позже из кафе позвонили. А я ему перезвонил. Андрей был уже дома. Сказал, потом как-нибудь заберу. Не забрал. Больше мы не виделись и не общались. – И снова странная интонация. Сказано раздраженно, с нажимом, и опять-таки преувеличенно громко. Словно Наумов не с Алексеем говорил, который сидел через стол, а с кем-то, кто находится в конце зала.
Было похоже, что Сергей Сергеевич потерял интерес к беседе и поддерживает обременительный для него разговор лишь из вежливости. Ему не терпелось закончить его и уйти. Однако Алексей расспросил еще не обо всем, о чем собирался.
– А о чем вы все-таки говорили? – настойчиво проговорил он, решив не обращать внимания на явное нежелание Наумова продолжать общение.