– Итак, пожалуй, начнем, – непринужденно произнес Энтерай, забрал у маркизы папку и поставил на середину комнаты стул. Селисия отошла в тень, в дальний угол, предпочитая не мозолить глаза. – Все просто, де Ранкур: ты ставишь подпись под отречением в мою пользу, и за это твоя жена остается живой.
– Вы ее отпустите? – ровно спросил Ив, глядя только на Инсальфа и запрещая себе смотреть на Антонию.
– Ну… – Энтерай повернулся к замершей девушке и окинул ее оценивающим взглядом. – Племянница королевы миленькая, воспитанная, – словно в задумчивости перечислил он, а у Тони от нехороших подозрений глаза стали совсем большими, расширенный зрачок почти поглотил радужку. – Я прослежу, чтобы с твоей женой обращались как должно.
– Я хочу, чтобы ты поклялся, что она будет жить, – потребовал вдруг Ив, и Антония вздрогнула от этих слов, ее страх усилился, грозя перерасти в панику. – Без этого не подпишу бумагу, – твердо заявил он и прищурился.
– Что ж, ладно, сочту это твоим последним желанием, – ухмыльнулся Инсальф, и Тони встрепенулась, услышав эту фразу.
– К-как «последним»? – пробормотала она, умоляюще глядя на Ива. – Что вообще происходит?! Пусти меня, слышишь? – Антония, стиснув зубы, завозилась в руках мужчины, однако у горла Ива в мгновение ока оказался кончик клинка Инсальфа, и она замерла.
Вдруг краем глаза Тони зацепилась за стоявшую на комоде позади дивана, на котором сидел граф, фарфоровую вазу. «Интересно, она очень тяжелая?» – мелькнула в голове девушки мысль. Отчаяние немного отступило, Антония сосредоточилась на том, чтобы не выдать себя и сохранять на лице прежнее выражение растерянности и испуга.
– Девочка, не лезь в игры взрослых, – равнодушно ответил Инсальф. – И останешься жива. Подумаешь, вдова, ты молодая еще, успеешь снова замуж выйти, – жестко усмехнулся он, и Антония вздрогнула, а Ив про себя выругался.
Заявление графа поколебало ее сосредоточенность, Антония отвлеклась от вазы, снова посмотрела в глаза мужа и негромко, четко произнесла:
– Не смей.
Де Ранкур улыбнулся уголком губ.
– Тихо, Огонечек, – успокаивающе ответил он. – Все будет хорошо.
– Не будет! – чуть повысив голос, возразила Антония, уже позабыв про вазу и еле сдерживая неуместные сейчас слезы. – Ив, не будет, если они тебя убьют!
– Зато ты жива останешься, – терпеливо пояснил он. – Тони, девочка моя, поверь, я знаю, что делаю.
Девушка сильно прикусила губу и снова рванулась из рук мужчины, по щеке все-таки сползла предательская слезинка.
– Ив!.. – выкрикнула она, но их разговор прервал Инсальф:
– Как трогательно, но вынужден вмешаться в ваш диалог. – Он открыл папку, достал из нее перо, и по знаку Селисия принесла ему чернильницу. – Я внесу в наш договор, дорогой племянничек, пункт о сохранении твоей супруге жизни в обмен на твою, если тебя это успокоит. И отдельно – твой отказ от трона в мою пользу. – Граф кивнул мужчине, державшему Тони, и она ахнуть не успела, как у ее горла блеснул тонкий, острый клинок. – Вот так будет лучше. – Энтерай растянул губы в улыбке, но глаза его оставались настороженными и холодными. – Дальше дело касается только меня и де Ранкура.