– Приятного аппетита, – пожелал он на полном серьезе.
Беглянка несколько мгновений сверлила его хмурым взглядом, а потом так же кратко и серьезно произнесла, протянув руки:
– Развяжи.
– Нет, – моментально последовал ответ, и ложка оказалась около самых ее губ.
Антония поспешно отвернулась, стиснув челюсти, мысленно дав слово, что не притронется к еде, пока ее руки несвободны. Она, между прочим, не дура и прекрасно понимает, что на своих двоих далеко по лесу не убежит, даже если бы попыталась совершить такую глупость. Послышалось хмыканье, потом клацанье зубов по металлу.
– Как хочешь, – немного невнятно сказал жующий де Ранкур, в его голосе слышались раздражение и легкая усталость. – Надумаешь – попросишь.
У Тони перехватило горло от возмущения, но она лишь крепче сжала губы. Где-то в глубине души девушка надеялась, что он все-таки начнет уговаривать, и планировала через какое-то время словно нехотя сдаться… Кушать-то хотелось. Ну, или, возможно, удалось бы уговорить вредного супруга высвободить ей руки. А он – он вот так сидит и преспокойно ест перед ее носом! Да еще с явным удовольствием! Антонии стало до ужаса обидно и жалко себя, она боролась с желанием накричать на Ива и обозвать его каким-нибудь нехорошим словом. Как же, заботливый супруг!
– Хватит так возмущенно сопеть, – через некоторое время послышался спокойный голос Ива. Покосившись на него, Тони увидела, что он встал. – Поехали. К вечеру будем на постоялом дворе, завтра с закатом, думаю, вернемся в Реннару. Мы удалились от основной дороги, пока ты плутала с караваном, – пояснил де Ранкур.
После чего аккуратно ухватил Антонию за плечи и поднял на ноги, и вскоре они снова ехали по лесной дороге. Тони грустно размышляла на тему еды, живот подводило от голода, но просить Ива снова остановиться она не рискнула. Собственное решение уже не казалось умным, девушка с досадой в который раз подумала, что слишком часто поддается эмоциям. Вот что сейчас делать, терпеть до ужина? Так это несколько часов езды… Неожиданно послышался раздраженный вздох Ива, он перевел лошадь с рыси на шаг. Антония удивленно покосилась на него, а в следующее мгновение де Ранкур с каменным лицом опустил свободную руку в седельную сумку, достав оттуда сначала кусок хлеба, а потом и твердый сыр.
– На, – коротко произнес он, и Антония обнаружила, что ее запястья уже свободны.
На этот раз она не стала язвить или иронизировать, схватила хлеб и сыр и пробормотала, не поднимая глаз:
– Спасибо…
Ив только крепче сжал ее талию, снова пустив лошадь рысью. Зажмурившись, Тони вонзила зубы в показавшуюся ей самой вкусной на свете еду и начала молча жевать, сразу подобрев.