Пока шла подготовка к очередному походу, Сергей предложил отдать тебя в ясли. Я согласился — пусть за тобой там будут ухаживать чужие люди, но тебя не будут морить голодом и твоя жизнь будет под контролем…
— Мне там было очень одиноко и все время хотелось плакать…
— Я чувствовал это, но у меня не было другого выбора — я очень боялся за твою жизнь, но и отдавать тебя в детский дом тоже не хотел…
Начиная со школы, я пытался дать тебе аристократическое образование — языки, музыка, а способность к рисованию была у тебя в крови — и учить не нужно было… И всегда и везде рядом с тобой был Костик — мужчина и рыцарь с большой буквы…
Ты росла Принцессой, резко отличалась от других девушек и с каждым днем все больше и больше я узнавал в тебе Верочку — те же жесты, тот же поворот головы, те же печаль и радость…
После окончания института ты стала такой красавицей, что Анну и девок это бесило до крайней степени. Костя поговорил со мной о том, что намерен снимать квартиру для вас двоих. Я разрешил, ведь Костя стал служить по контракту, а ты начала работать сразу в двух гимназиях.
После того, как вы уехали на съемную квартиру, Андреевна не стала ко мне добрее.
Между тем вы накопили денег на первый взнос, взяли кредит и купили квартиру. Еще мечтали купить домик в деревне, ведь Андреевна не разрешала бывать тебе здесь без меня…
Глядя на ваши теплые отношения окружающие принимали тебя и Костю за возлюбленных. Я решил открыть Косте правду твоего появления в нашей семье, но не успел…
Вскоре после гибели Кости я ушел в отставку, стал преподавать в нахимовском училище. До этого времени дорогие для меня вещи, — Денисов взглядом указал на фотографии, — хранились в сейфе на судне. Вместо того, чтобы после отставки отвезти их сразу в банк, я привез их домой и хранил их в своем кабинете в письменном столе… Когда Андреевны не было дома, я доставал артефакты, смотрел на них, уходил в воспонинания и убирал снова…
Летом прошлого года мы с Андреевной в очередной раз крепко повздорили из — за того, что я отдал ей не все деньги, так как часть их оставил для тебя, Мариночка…
Возможно это было неоправданной жестокостью с моей стороны, но с первого дня твоего появления в семье я не скрывал, что продолжаю любить Верочку, что ты для меня дороже всего на свете. Но с первых месяцев моей жизни с Анной я понял, что она корыстный и бездушный человек. Она следила за своим телом, но нам не о чем было поговорить, у нас не было общих интересов, а взгляды на жизнь были круто противоположными. «Приземленность «и ограниченность Анны удручала. Над моим увлечением философией она откровенно издевалась. А уж как скандалила из — за каждой появлявшейся в доме книги и все время упрекала меня деньгами, потраченными на тебя…