— Я предупреждал, что город сегодня ты вряд ли увидишь, — все с той же высокомерной надменностью бросил Алестар, не глядя на Джиад. — Арена же — вот она. Как, нравится?
— Не очень, — честно сказала Джиад. — Страшное место, ваше высочество.
— Страшное?
Рыжий воззрился на неё так, словно вообще первый раз увидел, у него даже брови взлетели вверх в растерянном удивлении.
— Ну да, — подтвердила Джиад. — Огромное, холодное и очень страшное. Простите, я понимаю, что это ваша гордость. То есть вашего города. Может, когда здесь не так пусто, все выглядит иначе, но сейчас…
— И ты… так легко говоришь, что боишься? — недоверчиво спросил принц, продолжая её разглядывать. — Ты? Не сирен, не ваших земных опасностей, а просто камней и воды? Ты, жрица бога войны?
Джиад молча пожала плечами, не зная, как объяснить, да и надо ли. Потом подумала, что все-таки стоит, очень уж жадно вглядывался в неё рыжий, даже вперед подался, прижавшись к спине салту так, что тот беспокойно пошевелил хвостом в ожидании приказа плыть.
— Ваше высочество, — сказала, наконец, Джиад негромко, чувствуя, что её слушает и принц, и Кари, и подплывший следом за Алестаром Дару. — Смелость не в том, чтобы ничего не бояться. Я не боюсь сирен, даже если снова с ними встречусь. Я их опасаюсь. Огонь может обжечь, в воде можно утонуть, змея может укусить, а враг — убить или предать. Это все опасно, все может причинить смерть, но бояться нет смысла, надо просто избегать этой опасности или сражаться с нею. Не лезть в огонь, например. И следить за врагами. А как сражаться с тем, чего не понимаешь? Эта Арена… Она так красива, что душа замирает. Но это красота богов, а не людей. Я себя здесь чувствую, как во дворце великого короля, куда меня не звали. Даже хуже, потому что любой король — человек, а это — творение богов…
— Это — творение не богов, — прервал её Алестар, выпрямляясь в седле. — Арену создал мой предок, первый тир-на Акаланте. Когда победил глубинного бога силой Сердца Моря, отдав за это свою жизнь.
— Знаю, — кивнула Джиад. — Господин Кари рассказал мне. Но разве это была его сила? Дитя может поднять меч отца и даже ударить им, но оно не может ни выковать этот меч, ни победить им в смертельном бою. В настоящем бою…
— А разве бывает ненастоящий бой? — как-то очень тихо и напряженно спросил Алестар, снова неуловимо подаваясь вперед. — Не говори мне про учебу, это другое. Меня тоже учили драться. Только непонятно — зачем. Когда наши воины умирали за Акаланте, я читал карты и слушал волны. Ты боишься Арены, жрица? А чего бояться мне? Между мной и опасностью всегда будет чья-то жизнь, понимаешь?