Сейчас он держался совсем иначе, голос стал едва ли не просительным, хотя было видно, что просить Даголар не привык. И Алестару стало почти стыдно, потому что он ясно понимал: на самом деле кариандец просит за Эрувейн. Значит, он действительно любит Эруви? Если только это не маска, чтобы втереться в доверие, войти в богатую и знатную семью, а потом еще и родичей сюда своих перетащить — сам обмолвился. Но причем тут жемчужницы Суаланы? И что Алестар должен знать об умирающем Карианде? С чего вообще Даголар несет такие глупости о древнем и могущественном городе? Хотя сейчас речь не об этом.
— Теперь послушайте меня, ири-на Даголар, — сказал он, отбросив пока все непонятное. — Чтобы ни говорили слухи и сплетни, я не прошу верить мне, но не смейте ни в чем подозревать Эруви. Она была мне дорога задолго до вашего появления, и сейчас ничего не изменилось. Мы всегда были только друзьями, слышите? И как друг, я сделаю для неё все что угодно. Хотите остаться в Акаланте? Извольте, я сам поговорю с отцом и попрошу его об этом. Но если я узнаю, что вы запечатлели Эруви ради выгоды или обидели её… Я вас в медузью слизь разотру, Даголар. Эруви мне как младшая сестра, клянусь Тремя.
— Я понимаю, ваше высочество, — так же ровно откликнулся Даголар. — И если так — тем лучше. Простите, вот она возвращается с вашей избранной. Могу я надеяться, что при Эруви…
— Можете, — буркнул Алестар, поворачиваясь к плывущим.
Быстрый внимательный взгляд Эрувейн он выдержал почти с чистым сердцем, даже заставил себя как можно теплее улыбнуться. И подтвердить обещание приплыть на свадьбу. Непременно с каи-на Джиад, как же иначе? Упомянутая каи-на Джиад тоже улыбнулась, причем куда искреннее. Кажется, Эрувейн и жрица понравились друг другу, и от этого немного потеплело на сердце. Даголар смолк, лишь изредка из вежливости роняя пару слов, зато Эрувейн разговорилась и болтала за всех, рассказывая легенды Арены, а потом потащила их к Камню Неизвестного Бога, и Алестар только молча подосадовал, что сам не сообразил отвести туда Джиад.
— Что это? — с любопытством спросила жрица, когда, проплыв всю Арену, они оказались у высокой каменной стелы, покрытой полустертыми письменами.
— Пусть Алестар вам расскажет! — провозгласила Эрувейн, устав поддерживать видимость беседы в одиночку. — Аль, пожалуйста!
— Я знаю не больше остальных, — пожал Алестар плечами. — Говорят, здесь написано имя Неизвестного Бога. То ли одного из детей Троих, рожденных ими для суши, то ли и вовсе глубинных. Но говорят, что раз в жизни можно приплыть сюда, оставить в жертву монету и попросить.