А маги бездействовали, не оказывая штурмующим никакой поддержки. То есть — совсем никакой. У меня в определенный момент возникло такое ощущение, что я чего-то упустил, что все остались там, на той стороне реки, и кроме меня здесь нет ни одного мастера-мага и ни одного подмастерья.
Я был бы рад помочь тем, кто сейчас снова и снова пытался пробиться в Шлейцер, но не знал, чем и как. Все, что я мог — это смотреть на происходящее и надеяться на то, что отряд монсеньора Лигона так и останется в резерве.
Все новые и новые силы вливались в бой, кипевший у стен. Судя по всему, у осажденных начали заканчиваться припасенные для нас сюрпризы, поскольку ни смолы, ни масла сверху больше не лилось, сейчас лестницы, по которым карабкались атакующие, просто отталкивали от стен при помощи длинных шестов. Это кое-как работало, но не всякий раз, тем более, что наши стрелки тоже не спали и противник наконец-то начал нести потери. Пока они были не столь заметны, но чаша весов воинского счастья начала склоняться в нашу сторону.
Да и ворота, которые все это время десяток плечистых бойцов бодро долбили массивным тараном, начали помаленьку поддаваться. Ну или мне так казалось.
— Вот сейчас бы! — пробормотал я себе под нос, сжимая кулаки. — Ахнуть по полной!
Как-то так получилось, что стоял я на отшибе, рядом со мной никого не было — мои соотрядники отошли в сторону, таким образом выражая обиду на магов, которые ничем не помогли бойцам при штурме. Выглядело это по-детски глупо, но понять их было можно.
— Не ахнут, — уверенно произнесли у меня за спиной. — Пока — не ахнут.
— Агриппа, — не поворачиваясь, сказал я и улыбнулся. — А почему ты здесь и со мной, а не близ мастера Гая?
— У тебя, сынок, есть отменная способность влезать в неприятные истории, — пояснил он. — Вот я и пришел дать тебе наставление, практически отеческое, еще до того, как ты отправишься в бой.
И он сделал это немедленно — в смысле дал наставление. Сначала он отвесил мне увесистый подзатыльник, а после пнул коленом пониже спины. Больно пнул.
— Надо было бы еще, конечно, порядочно тебя поколотить за то, что ты устроил в Эйзенрихе, — почти на ухо сказал мне он. — «Это Эвангелина, это Эвангелина». Да сейчас! Это была Виталия. Знал бы ты, как мастер Гай неистовствовал, когда это выяснилось.
— Сильно? — по моей спине пробежали мурашки.
— Не то слово, — подтвердил Агриппа. — Он-то мне поверил и закрутил одну интригу, а надо было совсем другую. С учетом того, какой приз на кону, эта ошибка могла стать фатальной. Может, даже и стала такой, очень уж он зол в последнее время. И, что самое главное — все шишки достались мне, а не тебе. Это даже не самое главное, это самое обидное.