– Наконец-то собрались, – проворчал он.
– Наверняка их что-то задержало, ночь такая чудесная, многие, полагаю, засмотрелись на звезды. – Кеннет старался не выдать, какое облегчение он чувствует. Минуту-другую он боялся, что горстка людей перед ним – это все, что осталось от роты. – Проблемы с горлом?
– Один сукин сын попал мне локтем в шею.
– Что-то личное?
– Не сказал. Может, вся проблема в том, что я воткнул ему корд в брюхо.
– Нечто такое обычно приводит к тому, что человек забывает о манерах.
– Именно.
Нур заглянул ему в глаза, и Кеннет почувствовал холод: это снова был тот самый спокойный взгляд убийцы. Наверняка он так и не стал любимым лейтенантом.
– Это было хорошо, – отозвался первым младший десятник.
– Что?
– Командование. Ты собрал людей, показал им, что они не одни, повел в бой. Имей мы худшего командира, живых бы не осталось. Будут долго рассказывать о том, как ты повалил коня ударом щита.
«Проклятие, а может, все же?..»
– Нур.
– Так точно.
– За то, что обратился к командиру на «ты», – двойные караулы ближайшие три ночи. А теперь – займись ранеными.
– Так точно.
Десятник вытянулся по стойке смирно и отсалютовал. Безо всякой там злобной гримасы.
И только через пару минут до Кеннета дошло, что именно он услышал. Нур видел, как он нокаутировал коня, и видел, как собирал людей, снова формируя из них отряд. То есть наблюдал за ним. Во время боя, втыкая кому-то меч в брюхо. Кто он такой, проклятие, что не сводил с командира взгляда? Время от времени Кеннет слыхал о подобных солдатах: чувствующих горечь, живущих в ощущении обиды, считающих офицеров за воплощенное зло и искренне их ненавидящих. Интересно, управься он сегодня хуже, получил бы в спину случайную стрелу?
Он скривился и сплюнул точно так же в сердцах, как десятник – минуту назад. Это было дурное время для таких развлечений. Следовало заняться ранеными и похоронить убитых.
* * *
Они сели в кругу, молча. Кеннет, Велергорф, Андан с головой, обвязанной тряпкой, Берф с быстренько зашитым плечом, Цервес Фенл, чей кожаный панцирь напоминал сито, потому что один из конных поймал его на аркан и протянул пятьдесят ярдов по земле, Версен-хон-Лавонс и Омнэ Венк с рукой на перевязи, Фенло Нур. А за их спинами – остальная рота, несколько десятков мужчин, каждый с кубком в руке, каждый второй – с бо́льшими или меньшими ранами.
Уже подсчитали потери. Самые серьезные понесли первая и пятая десятки: по четыре человека; в остальных было один-двое погибших. Всего Шестая рота потеряла пятнадцать солдат, вдвое от этого оказались ранены. То есть ранены настолько, чтобы это снижало их боевые умения, поскольку такие мелочи, как надрезанное ухо или сломанные ребра, не считали. Потеряли также пять собак.