Молчали. Это было время траура по товарищам. Так сложилось, что погибли восемь старых и семь новых стражников, хотя и существовал риск, что пропорции выровняются, поскольку один из людей Омнэ Венка был тяжело ранен в живот. Целители верданно старались, как могли.
Анд’эверс сделал больше, чем приказывало гостеприимство. Раненых стражников окружил опекой даже большей, чем раненых Фургонщиков. Возможно, это имело что-то общее с докладом, который сделал Гер’серенс. Строитель описал всю битву, а заодно и то, как Велергорф собрал половину роты и защищал отход тех, кто не погиб в первой атаке, и то, как остальные солдаты оттянули на себя бо́льшую часть сил врага. Эн’лейд осмотрел круг повозок, наполненный трупами кочевников и лошадей, посчитал их – и ничего не сказал. А стражникам первым осматривали раны, и их первых лечили целители и колдуны.
Верданно не могли – или не умели – много говорить, но у них были и другие методы, чтобы выразить благодарность и признание. Перед скромным лагерем шестой роты росла кипа подарков. Бочонков вина, вышитых рубах и шелковых камзолов, новых сапог, поясов, оружия в украшенных золотом и драгоценностями ножнах. То и дело подходили несколько человек, без слов кланялись и оставляли свои презенты.
Трудно найти большее доказательство признания.
И все же, попивая подаренное вино, Кеннет ощущал пустоту.
Велергорф сказал, что это поможет. Прощание. Без слов, без того, чтобы переодевать воспоминания о других в траурную ложь, без самообмана. Но ложь и не была нужна, поскольку погибли добрые люди, которые заслужили эту минуту тишины. Однако Кеннет подозревал, что дело вовсе не в умерших, а в живых. Это им нужно справиться со смертью, с тем, что их друзья, которые еще вчера смеялись и шутили, нынче лежат, обернутые в траурное полотно.
Они уже более-менее восстановили ход битвы. После первой атаки Велергорф принял командование. Ему удалось собрать вокруг себя бо́льшую часть роты, присоединиться к собирающейся группе Фургонщиков и отбить пару нападений, прежде чем кочевники додумались до костров и начали расстреливать защищающихся. И только благодаря тому, что – как он это назвал – господин лейтенант ткнул палкой в гнездо шершней, они не вырезали всех.
Кеннет во время боя командовал своей десяткой, которая, как обычно, расположилась поблизости, пятой, как раз несшей стражу, и несколькими прочими солдатами. И хотя казалось, что битва длилась половину ночи, была она не длиннее четверти часа. Столько заняло у Фургонщиков послать вниз сотню колесниц, потому что лишь столько было их наготове. Неплохо для пойманных врасплох Наездниками Бури.