Кей’ла села снова, и в то же мгновение на нее обрушились удары. Остальная четверка не играла в красивые пинки и подскоки. Попросту окружили ее со всех сторон и принялись лупить палками. Бац, бац, бац, бац… Получила пленница в плечо, лопатку, по спине, в ногу и в другую ногу, и каждый удар был словно удар копытом. Расходящиеся волны боли, которые всегда не пойми отчего направлялись в сторону желудка. Она завалилась набок, поджала ноги, дернула ремень в тщетной попытке заслонить голову. Главное – не закричать.
Только вот они – то ли наученные кровавым опытом, то ли случайно – не били по голове. Зато быстро овладели гневом и ударяли теперь неторопливо, с расчетом, очень точно, и каждому разу сопутствовали хвалебные крики из толпы. Бац – рука, бац – голень, бац – локоть… Горячая волна сопровождала каждый удар, вдруг один из них попал в почку, и тогда она вытолкнула из себя короткий, страшный крик, который не была в состоянии контролировать. Словно кричала не она. И тут же подавилась кислой слюною, потому что желудок сжался в резкой судороге. Ее вырвало.
Словно сквозь толстый слой шерсти Кей’ла услышала крики и смех, кто-то наступил ей на голову и втолкнул в то, что она миг назад выбросила из себя. Смех.
Потом мальчишка снял ногу и поставил перед ее лицом. Все еще смеясь, попытался сгрести пяткой рвоту и втолкнуть ей в рот. Кожаный мокасин, короткие штаны, голая лодыжка.
Ошибка.
Она дернула головой вперед и стиснула зубы на смуглой коже. Изо всех сил, словно была голодной куницей, добравшейся до курей. Почувствовала сопротивление, и рот ее внезапно наполнило соленое тепло.
Молодой кочевник завыл, вслепую ударил ее палкой, но она только рванула сильнее и поглубже воткнула зубы. Смех стих, и на миг казалось, что никто не понимает, что теперь делать. А потом она почувствовала удар по голове, и мир взорвался яркими звездами. Потом – новый удар, в затылок, после которого она бессильно раскрыла рот, а укушенный парень захромал подальше от ее зубов, постанывая при каждом шаге. Тогда удары принялись падать на нее, словно град, будто она оказалась в кругу не трех, но тридцати преследователей, у которых к тому же было по несколько пар рук. Ноги, руки, живот, грудь. На этот раз они били как можно сильнее и быстрее. И голова. И снова голова.
После очередного удара ее охватило странное чувство, словно она летела в воздухе, отброшенная рукою великана.
«Да, – подумала она ускользающим сознанием. – Сейчас».
И вдруг земля затряслась, а окружающая ее толпа закричала – дико, но уже без триумфа. Что-то огромное обрушилось на мальчишек, что разбежались стайкой куропаток, развернулся кнут, щелкнул: раз, другой, третий, и каждый щелчок сопровождался криком боли.