Ких Дару Кредо непроизвольно почувствовал удивление. Страшное и давящее сильнее, чем этот пронзительный взгляд.
Он встал на колено и склонил голову:
– Отец. Видеть тебя в столь добром здравии радостно для меня.
– Галлег решил, что до того, как он примет меня пред свое лицо, я должен закончить несколько дел. Одно из них – они, – старец указал на далекий караван, к которому как раз приближалось Крыло конных лучников. – Нужно следить, чтобы не оставить на этом свете важных вещей, иначе душа не узнает покоя в Доме Сна.
«Важные вещи». Это прозвучало как угроза.
– Встань.
Сын Войны поднялся, впервые открыто глядя на Йавенира. Старческое лицо, вспаханное бесконечным числом морщин, седые волосы удерживаются вытертой льняной повязкой, простая кольчуга, чья тяжесть должна бы сломать хрупкие кости. И все же в движениях и во взгляде владыки всех се-кохландийских народов не было хрупкости.
– Племена, которые я тебе доверил, понесли немалые потери. Как это случилось?
«Которые я тебе доверил…» Боги.
Дару Кредо кратко отчитался о своем марше на север, о ловушке, которую он поставил, чтобы выманить из лагеря верданно колесницы и уничтожить их, а также об осаде. Без лишних слов и без лжи, поскольку те, кто пытался обмануть Отца Войны, кончали, вися на крюках, а вороны выклевывали их языки изо рта. Йавенир прерывал его только затем, чтобы задавать короткие вопросы.
– Ты уверен, что они сами подожгли нечто, чтобы заставить тебя напасть?
– Да. Те, кто вышел из лагеря, говорят, что за первой линией фургонов находилась вторая. Укрепленная. И множество пехоты. Это была хитрость. А потом с юга вернулись колесницы, а из лагеря выехали следующие.
– Какая пехота?
– Тяжелая, большие щиты, господин, рогатины, тяжелые кольчуги. Как имперская.
– Ловушки? Рвы, частокол?
– Конечно, были, но… – Он замолчал, поскольку это все больше напоминало жалостное оправдание и поиск отговорок. – Они… пехота вышла из лагеря под прикрытием тяжелых фургонов и приготовила пути, которыми колесницы…
– Знаю… вижу. Они немалому научились у меекханцев. Раньше они почти не использовали пехоту в чистом поле. Колесницы?
– Быстрые, хорошо руководимые, производят немало шума.
– Как?
– Втыкают металлические полосы между спицами. Этот звук… одна повозка уже шумна, но сотни – слышны за мили. Их кони привычны, наши – нет. Некоторые пугаются, непросто сохранить строй. И те флаги. Они распускают за собой шелковые ленты: красные, желтые, синие. А потом те бьются на ветру во время галопа, колесница кажется больше, кони не желают наступать…
– Стрелы вязнут.