Расстояние между кочевниками и колесницами сократилось до трех четвертей мили.
Первые группы всадников, на взгляд не больше одного Крыла, вырвались вперед.
Свистки и пищалки принесли новые приказы.
«Стоять!»
«Ждать!»
Лагерь Нев’харр продолжал двигаться по левой стороне долины, ближе к холмам, которые верданно контролировали. Когда они займут соответствующую позицию, каждый из отрядов, нападающих справа, должен будет сперва преодолеть где-то три мили и все это время останется открытым как на ладони.
Это была территория более удобная для конницы, чем для повозок. Взгорья вокруг делали возможными скрытые обходы и внезапные атаки с флангов. Однако сушь, которая воцарилась в окрестностях, давала обороняющимся шанс, что они сумеют раскрыть нападающих, поскольку любой крупный отряд конных поднимал в небо такую пыль, что выдавал свои намерения за час до нападения. Госпожа Степей, казалось, поддерживает Фургонщиков.
Скачущие конные лучники были уже в четверти мили от колесниц Третьей Волны и с галопа переходили в карьер. Крыло разделилось на несколько а’кееров, из которых два выдвинулись вперед, а потом плавно повернули и, несясь вдоль головы каравана, засыпали его стрелами.
«Ждать!»
С расстояния трехсот ярдов кочевники не могли навредить слишком уж сильно, легкие стрелы не имели достаточно силы, чтобы пробить набивные пледы, укрывавшие спины лошадей верданно, или ранить экипажи колесниц. Дер’эко, прищурившись, следил за летящими стрелами. И… время!
Он склонил голову, выставляя чашу шлема в сторону стрел, которые мгновением позже засвистели вокруг, втыкаясь в землю, в доспех лошадей, плетеные борта, тела. Кто-то крикнул, получив в лицо, – дурак, таращившийся на смерть на удар сердца дольше, чем нужно. Даже среди хороших экипажей всегда найдется кто-то такой. Какой-то из коней заржал, не понять – испуганный или раненый, – но и только.
Каневей осмотрелся: линия его отряда не нарушилась даже на фут. Они продолжали ехать во главе каравана, растянувшись почти на четверть мили, справа от Первой Волны. Полные три Потока, один за другим, в свободном строю, чтобы не облегчать работу вражеским лучникам.
А кочевники уже поворачивали и гнали назад, уступив место очередному отряду. И снова: галоп, карьер, а с расстояния каких-то трехсот ярдов – залп. И снова пищалки передают приказ вдоль головы каравана: «Ждать!» – и снова глядеть на подлетающие стрелы, чтобы в последний момент склонить голову перед приговором Госпожи Войны.
И очередные а’кееры, идущие в атаку.
Не было смысла вырываться вперед или расходовать стрелы. Это Крыло се-кохландийцев желало всего лишь измучить их и спровоцировать на глупую атаку. Если у кочевников нет ничего другого в рукаве, то через каких-то три-четыре часа караван доберется до реки, захватит холмы вокруг подходов к броду и сядет на них, превратив возвышенности в крепость, окруженную тройным рядом бронированных фургонов, поставленных в Рогатую Городьбу или другой строй, настолько же непростой для взлома. Такой обстрел с дальней дистанции был не более обременителен, нежели сильный дождь, что превратил бы землю в грязь и задержал бы фургоны.