Мальчишка трясся, ждал, шрам на спине потемнел. Он обернулся к ней и посмотрел как-то странно. Сделал движение рукою, клинок исчез, потом он ухватил когтистой ладонью за ближайшую жердь, что принялась виться и биться под тем прикосновением, а вторую ладонь положил на голову женщине.
Тишина.
А потом уанейя закричала. Схватившись за голову, будто пытаясь оторвать его руку, она орала. Вырвалась наконец, на четвереньках добралась до ближайшей жерди и обеими руками вцепилась в нее. Дерево пульсировало лицами.
– Нет… нет… нет… нет… НЕТ!!!
Крик этот, чуть другой – он отчаянный, слова выдыхались, выплевывались к небесам, резали воздух, словно летящие стрелы. Женщина глядела на Кей’лу диким взглядом.
– Нет… дитя, нет! Это неправда! Это… духи здесь. Не при столпах… а здесь… Они… ты… я сейчас…
Встала. Осмотрелась и потянулась за лежащим на земле ножом.
Вспышка. Нож полетел на землю, а он встал между ними.
Из лагеря сахрендеев доносились отзвуки от сбора новых отрядов, готовящихся к атаке.
Тогда в левое плечо мальчишки ударила стрела.
И послышался цокот копыт, земля задрожала, Кей’ла уголком глаза увидела всадников: десять, может больше, серебряные кольчуги, высокие шлемы, еще двое выстрелили из лука, но на этот раз ее «брат» был готов, уклонился, потом сделал два быстрых шага к Кей’ле. Положил ей одну руку на голову, второй схватил деревянный шест треноги. Женщина на земле шире открыла глаза.
Всадники неслись, склонив копья, за ними, на кобыле в яблоках сидела некая фигура, темная и светлая одновременно, и воздух наполняли грохот и крики. Духи орали, а кони начали пугаться, останавливались и вставали дыбом. А в ней… что-то рушилось, словно внутри нее открылась огромная дыра, всасывающая все вокруг. Она попыталась отодвинуться от той дыры, но как отодвинуться от того, что у тебя под сердцем? Она распахнула рот в немом крике: «Нет, нет, нет, нет, нет!»
Ближайший всадник остановился в каких-то тридцати шагах от них, его конь замер на месте на прямых ногах, изо рта его потекла пена; другие кони тоже не желали скакать. Воинов подгонял крик, наконец они соскочили с седел и зашагали вперед с саблями в руках. Дюжина мужчин против женщины и двух детей. Все происходило медленно, будто во сне, небо делалось все бледнее, все светлее, трава потемнела, из ниоткуда появился ветер.
Для Кей’лы это не имело значения. Духи пульсировали в ее крови. Духи сахрендеев, духи погибших Фургонщиков, странно соединенные, сплетали историю, что свалилась на нее, словно снежная лавина. Им нельзя было сопротивляться, от них нельзя отвернуться, выкрикнуть свое несогласие, потому что история их вливалась прямиком в душу.