— Анатолий Васильевич, — неожиданно перебил Луначарского Сталин, — а почему обязательно Украина и Россия? А почему нужно противопоставлять друг другу части одного и того же народа? Вот возьмите, к примеру, мою родную Грузию. У нас там тоже живут не только картвелы, но и картлийцы, гурийцы, имеретинцы, кахетинцы… Много у нас разных племен и народностей. Но все мы вместе — грузины. А чем, собственно, отличается от русского малоросс? Только языком, но не настолько, чтобы не понимать друг друга. Вот я был в ссылке в Сибири. Там в некоторых деревнях и станках общаются между собой на своих, особых говорах. Иногда бывало, их даже трудно понять. Но они себя считают русскими и даже обижались на меня порой, когда я спрашивал, какого они роду-племени. Поэтому я бы не стал особенно напирать на то, что Украина и Россия — это что-то разное, особенное. Пусть языки немного разняться, но душа-то у народа одна, как и едина его общая история!
— Вы совершенно и абсолютно правы, товарищ Сталин! — пылко воскликнул Луначарский. — Действительно, с этой «особостью» надо бороться. До добра она не доведет. Правда, не надо напирать и на принудительную русификацию. Я сам ведь родом из Полтавы, — смущенно улыбнулся Анатолий Васильевич, — и прекрасно знаю, что это такое — знаменитое хохлятское упрямство. Если какой-то селянин упрется и будет настаивать на своем — его ни за что не переспоришь. Поэтому пусть каждый говорит так, как он хочет. Действительно, понять русскому малоросса или малороссу русского всегда можно.
— Ну, вот и хорошо, товарищ Луначарский, — Сталин улыбнулся в свои прокуренные усы, — вам и карты в руки. Давайте, формируйте агитотряд и вместе с товарищем Фрунзе и товарищем Бережным отправляйтесь в Киев.
— Я вообще-то… — начал было Луначарский, но потом, подумав, махнул рукой и, поправив свое «чеховское» пенсне, сказал: — Хорошо, товарищ Сталин, к какому сроку надо быть готовым? Ведь сформировать агитотряд не так-то просто. Придется работать с актерами, литераторами, музыкантами — а это сами знаете, какой народ…
— Знаю, Анатолий Васильевич, — улыбнулся Сталин, — поэтому чисто по-большевистски могу дать вам целых два дня. Мало? Ну, что поделаешь — больше времени у нас нет…
Луначарский опять вздохнул и развел руками, но ничего не ответив председателю Совнаркома, сел на место.
— Товарищи, — сказал Сталин, — еще раз хочу напомнить о всей важности и срочности того, что мы намерены сделать. Время не ждет! Зараза сепаратизма и национализма из Киева может быстро расползтись по всей стране. Дурной пример, как говорится, заразителен. К тому же внешние силы, которые мечтают отхватить под шумок от Советской России часть ее территории, будут финансировать сепаратистов, оказывать им всяческую помощь, в том числе и военную. Тут одними уговорами не обойдешься. А посему я предлагаю объявить на Украине военное положение. Именно так и никак иначе!