— Ну, ладно, распишитесь в загсе, или как эта штука здесь называется, — сказал я ворчливым голосом двоюродной тещи, — а жить-то где будете? Не к Аллилуевым пойдете же? Там тебе Надежда все волосы выдерет и глаза выцарапает…
— Александр Васильевич, — быстро затараторила обрадованная Ирина, — мы уже обо всем подумали. Мы будем жить на Суворовском, где у нас узел связи. Так будет всем удобно. И до Смольного и до Таврического рукой подать, да и наши ребята, если что, в обиду не дадут. Места там много, комнаты одной нам вполне хватит, — и Ирина опять залилась густым румянцем.
«Вот егоза, — подумал я, — пришла у меня совета спросить, а оказывается, она уже все просчитала и все решила».
— Ну, ладно, — сказал я, — если так, то хорошо. А что по этому поводу думает сам Сталин? Надо бы мне с ним на эту неслужебную тему переговорить.
— Дядя Саша! — воскликнула Ирина. — Так я его сейчас позову. Он тут, ждет меня в коридоре.
И она выбежала из кабинета, а через минуту вернулась, ведя за руку немного смущенного председателя Совнаркома. Сталин сейчас был не похож сам на себя. Во всяком случае, я его еще не видел в таком состоянии. Он волновался, хотя очень старался не подавать вида. Похоже, что этот потертый и побитый жизнью мужчина сейчас чувствовал себя юношей, который пришел к родителям невесты, для того чтобы попросить ее руки.
— Товарищ Тамбовцев, Александр Васильевич… — начал было он. От волнения его голос был немного хриплым, а кавказский акцент — более заметным, чем обычно.
— Товарищ Сталин, — перебил я его. — Ирина мне все уже рассказала. Возражать и отговаривать ее я не стану, надеюсь только, что вы в семейной жизни будете счастливы. Только Ирина, скажу честно, не подарок. Наши девицы совсем не похожи на здешних. Но время сейчас настало такое, что именно амазонки-воительницы типа Ирины как раз и будут чувствовать себя в вихре революционных событий, как рыба в воде. Так что, как на Руси говорят в таких случаях, совет вам да любовь…
— Спасибо, Александр Васильевич, — с чувством сказал Сталин, — я постараюсь сделать все, чтобы Ирина была счастлива со мной. А то, что она не похожа на других девушек, так это я сразу почувствовал, и именно поэтому ее полюбил. Вы правы, — добавил он, — время сейчас особое, и часто бывает так, что решения надо принимать быстро. Вот мы его с Ириной и приняли.
Я подошел к Ирочке и Сталину, словно желая, как это делалось в старину, благословить молодых. Впрочем, семейной иконы у меня не было, поэтому я чмокнул в румяную щечку Ирину и крепко пожал руку Сталину. Они переглянулись, а потом Иосиф Виссарионович сказал мне: