– Какие еще бабы? – На этот раз Тим был абсолютно искренен, насколько может быть искренен человек, почти напрочь лишенный долгосрочной памяти. Он даже несколько раз хлопнул густыми ресницами – от сильного удивления.
– Разные, – со вздохом отозвалась Марфа. – Ладно, проверим. А ну-ка, приспусти шорты до колен.
– Это еще зачем???
– Рану твою на ляжке гляну – не воспалилась ли? А то загноится… А ты о чем подумал?
– Ни о чем, – сказал Тим.
Он и вправду ни о чем не думал. Так, шевельнулось одно неясное подозрение, но ни во что конкретное не оформилось. Он расстегнул брезентовый ремень и выполнил распоряжение ключницы.
Та взяла со стола подсвечник и, наклонившись, начала осматривать «боевое ранение», нанесенное Тиму вормом ржавым копьем. И уже через несколько секунд присвистнула.
– Что, плохо? – озабоченно спросил Тим.
– Надо же… – пробормотала Марфа. – Чудеса какие-то… И впрямь, как на крысособаке.
– Так что там? Загноилось?
– Как раз все наоборот. Все засохло и почти затянулось. И никакой красноты. В первый раз такое вижу…
– Мазь у тебя, наверное, хорошая.
– Что?.. А, ну да, хорошая. Ну-ка, потерпи. – Она нажала на бедро Тима двумя пальцами и медленно, ощупывающими движениями, провела ими вокруг раны. – Больно?
– Нет. Ну, разве совсем чуть-чуть.
– Чуть-чуть у настоящего мужика не считается.
Ее пальцы ласково заскользили вверх – к паху.
– Щекотно, – сказал Тим. – Там же раны нет.
– Зато есть кое-что другое. Ты не забыл, что должен за снадобья отработать?
– Нет, не забыл.
– Ну так вот – сейчас и отработаешь, милок, – нараспев произнесла ключница.
– Как? – голос Тима внезапно осип.
– Молча, Тимка, молча. Ты, главное, слушайся меня. И все у нас получится…
* * *
Короткий полукрик-полувсхлип прорвался сквозь сжатые зубы и оборвался в ту самую секунду, когда Якуб отворил железную дверь допросной комнаты. Она, как и все тюремные помещения Капитолия, находилась на первом этаже бункера – ближе всего к поверхности земли. Этот уровень считался самым уязвимым с точки зрения безопасности во время ядерной войны. Сначала на нем размещались технические помещения, позже здесь стали селить обслугу и работников. И уже в современный период один из отсеков первого этажа отвели под тюрьму.
Пригнувшись, чтобы не удариться головой о низкую притолоку, Великий Стратег вошел в комнату и остановился у порога. Здесь было темней, чем в коридоре, к тому же чадила жаровня с углями. Она предназначалась для накаливания пыточного инструмента – вроде бы и примитив, каменный век, но на подозреваемых действует безотказно. Психологический эффект, называется. А Якуб считал себя тонким психологом.