!
Шпага со звоном упала на пол.
17:55.
Глаза у Уэстли закатились, судорогой скрученное тело выгнулось на постели дугой, а принц, увидев это, переломился пополам, схватил шпагу, выпрямился, наставил было клинок, но тут Уэстли вскричал:
– Вот теперь ты будешь страдать: не на жизнь, а на боль! – И глаза его снова распахнулись.
Распахнулись и запылали.
– Извини, я ничего такого не хотел, честно, сам посмотри. – И принц уронил шпагу вновь.
– Свяжи его, – скомандовал Уэстли Лютику. – Да побыстрее – возьми портьерные шнуры, они, пожалуй, крепкие…
– Ты его свяжешь гораздо лучше, – ответила Лютик. – Шнуры я, конечно, принесу, но, по-моему, вязать должен ты.
– Женщина! – взревел Уэстли. – Ты – собственность Грозного Пирата Робертса, и ты… сделаешь… что… тебе… велено!
Лютик содрала с портьер шнуры и как могла связала мужа.
Пока она вязала, Хампердинк лежал навзничь. Был он, как ни странно, доволен.
– Я не испугался, – сообщил он Уэстли. – Я уронил шпагу, потому что выследить тебя и загнать выйдет веселее.
– Думаешь? Вряд ли ты нас найдешь.
– Я завоюю Гульден и приду за тобой. Однажды ты беспечно свернешь за самый безобидный угол – а там я.
– Я Король Морей – жду тебя с нетерпением. – И Лютику: – Связала?
– Ну как бы.
Кто-то возник в дверях – вошел Иньиго. При виде крови Лютик вскрикнула. Не обращая на нее внимания, Иньиго огляделся:
– А где Феззик?
– Я думал, он с тобой, – сказал Уэстли.
Иньиго на секундочку привалился к стене, собираясь с силами. Затем сказал Лютику:
– Помоги ему встать.
– Уэстли? – переспросила она. – Это еще зачем?
– Потому что у него нет сил – делай, что говорят, – сказал Иньиго, и вдруг на полу яростно завозился принц; он был связан, и связан крепко, но полон энергии и гнева.
– Так я не ошибся – ты блефовал, – сказал Хампердинк, а Иньиго сказал:
– Зря я проболтался; это я по дурости, прости, – а Уэстли спросил:
– Ты хоть в своем-то бою победил? – а Иньиго сказал:
– Победил, – а Уэстли сказал:
– Поищем, где держать оборону; может, хоть умрем вместе, – а Лютик сказала:
– Бедненький мой милый, я помогу тебе встать, – а Феззик сказал:
– Ой, Иньиго, ты мне нужен, ну пожалуйста, Иньиго, я заблудился, и мне грустно, и страшно, и хоть бы друга увидать.
Они медленно приблизились к окну.
По принцеву саду потерянно блуждал Феззик, за собой в поводу таская четырех огромных белорожденных.
– Эй, мы здесь, – шепнул Иньиго.
– Троих друзей, – сказал Феззик, приплясывая на месте – он всегда так делал, если горизонт прояснялся. – Ой, Иньиго, я все испортил и совсем заблудился, потом нашел конюшни, а там эти красивые лошадки, и я подумал, их же четыре, и нас тоже будет четыре, если мы отыщем девушку – здрасте, девушка, – и я подумал, прихвачу их с собой, вдруг мы встретимся. – Он поразмыслил. – И мы, кажется, встретились.