* * *
Когда Уэстли наконец открыл глаза, Иньиго еще не пришел в чувство, но раны перестали кровоточить. Глубокая ночь. Лютик лежала подле Уэстли на палубе, а Феззик их всех караулил. Подошел Пьер, опустился на колени, тихо произнес:
– У меня такие вести, что хуже не бывает.
– Не бывает таких вестей, – прошептал Уэстли. Поглядел Лютику в лицо. – Мы же вместе.
Пьер глубоко вдохнул и сказал:
– Вы должны сойти с корабля. До рассвета.
Не успела Лютик возмутиться, Уэстли прижал палец к ее губам.
– Конечно. Я понимаю. За нами гонится Хампердинк.
– Со всей Армадой. Мы удираем, но рано или поздно, пока вы на борту…
– Мы не можем путешествовать в таком состоянии, – сказала Лютик. – Дайте нам пару дней. Мой муж – могущественнейший человек на тысячу миль окрест. Нам нигде от него не спастись.
– Никак невозможно. Я бы рад. Команда запаникует и будет права. Нельзя, чтоб они во мне разуверились.
Уэстли кивнул. Помолчал. Окликнул Феззика. Феззик подождал.
– Помнишь, как ты лез на Утесы Безумия?
– Я туда больше не хочу, – сказал Феззик. – Я боюсь высоты.
– Феззик, – терпеливо сказал Уэстли, – я тоже не рвусь там поселиться. Ты мне просто ответь. Ты лез и нес еще троих; прошу тебя, подумай, прежде чем ответить: ты устал?
Феззик думал, пока не убедился, что ответит верно. И сказал:
– Нет.
– Почему? От этого зависят наши жизни – пожалуйста, не спеши.
Феззик мог и поспешить.
– У меня руки такие, – тихо сказал он.
Уэстли еще на него поглядел. И повернулся к Пьеру:
– Нам нужны цепи и маленькая шлюпка. – Он помолчал. – Поскорее. К рассвету высадишь нас возле острова Одного Дерева.
«Возмездие» поставило рекорд скорости – на всех парусах, с попутным ветром – и вскоре очутилось в отдаленном районе Флоринского моря. Еще до рассвета на воду спустили шлюпку, и все четверо, крепко прикованные к Феззику, в нее сели. Ни Уэстли, ни Иньиго толком не шевелились. Феззик взялся за весла. Уэстли кивнул, и Феззик погреб.
Пьер с мостика сказал:
– Буду молиться о новой встрече.
– Давай, – ответил Уэстли.
Лютик его обняла.
– Какой славный, – сказала она. – Мне кажется, он не очень-то религиозен.
– Это будет его первая в жизни молитва. И едва ли кто-то нуждается в ней больше нас.
– Почему ты так говоришь? – спросила Лютик.
– Давай просто обнимемся, – сказал Уэстли. – Пока можем.
– Довольно зловеще прозвучало, не находишь?
Феззик прислушался. В ужасе. Но в голове у него роилось столько вопросов, что он не знал, с которого начать. И он погреб дальше. Временами улыбался неподвижному Иньиго. Временами Иньиго удавалось улыбнуться в ответ.