На него, как из зеркала, смотрело изумлённое лицо Манча Ю. Молодой афганец бросил нервный взгляд через плечо и только потом вошёл в комнату; окажись здесь иные свидетели, решать дальнейшую судьбу пленника предоставили бы не ему. Мартин пошатнулся, готовый вот-вот упасть. Манч Ю взял его под локоть и подвёл к кровати. Уложив несчастного, афганец сел перед ним на корточки, словно уставший родитель, который пытается увещевать непослушное дитя. Он был спокоен, в голосе звучала доброта. Глядя в глаза Мартину, афганец покачал головой. Положение было безвыходным. Манч Ю говорил медленно, куда только подевались его бурные эмоции и фирменная улыбка. Он осторожно провёл указательным пальцем по горлу и сказал:
– Джордж Бест.
Мартин без труда понял это сообщение. Он кивнул, растроганный отношением Манча Ю, который вёл себя не как угнетатель, скорее как защитник и друг. Мартин подумал, хорошо, что заступившим на пост оказался именно Манч Ю. Другие, не дай бог, применили бы силу Джорджа Беста…
В самые тяжёлые минуты Мартин думал об Аароне. Он пытался стереть воспоминания, но не мог. Как кончик языка ищет гниющий зуб, так и Мартин ещё больше расковыривал рану, прокручивая в памяти, как в замедленной съёмке, последние секунды жизни друга. От этого становилось муторно, гадко, но, к стыду Мартина, несколько облегчало его собственные страдания. Они убили Аарона и взяли в плен Мартина, а могло выйти и наоборот. Пока он оставался жив, оставалась и возможность, пусть даже ничтожная, что он выберется отсюда и снова увидит Поппи. Он ничего не хотел так сильно, как держать её в объятиях, слышать её прекрасный голос и говорить, как любит её. Как бы плохо ни шли дела, слабый проблеск надежды оставался самым ценным в жизни Мартина, и он свято берёг эту надежду.
Но такие мысли рождали в нём чувство вины. Почему Аарону больше не суждено хотя бы раз обнять свою жену, увидеть малыша, отпраздновать ещё один день рождения, ещё одно Рождество, ещё раз прогуляться в парке, прочитать ещё одну сказку на ночь?
Мечта, нет, молитва Мартина в эти тяжёлые минуты была об одном – чтобы тело друга вернули на родину и там похоронили, как он того заслуживал. Мартин не мог себе представить, что тело Аарона выброшено где-нибудь, и никто его не найдёт. Он успокаивался, лишь нарисовав в своём воображении гроб солдата, который торжественно несли, подняв флаги и отдавая честь, чтобы он покоился с миром в любимой стране.
Мартин внезапно проснулся посреди ночи, ему приснилось, как его будит Поппи. Он узнал свою жену по запаху и прикосновениям. Она гладила его волосы, отбрасывая их со лба, и нежно шептала: «Март… Март… всё в порядке, родной, я здесь». Её слова, прикосновения её пальцев рождали ощущение эйфории. Всё это было по-настоящему. Мартин ощущал её присутствие. Он так скучал по жене, что хотелось плакать, и не в силах был открыть глаза, потому что знал – он потеряет её снова. Сжимая веки, он пытался вернуться в сон, сфокусироваться на нём, удержать её образ.