Это толкование было извращением, возникшим в результате дурного обращения Габсбургов с угнетенными народами. Тисса открыто признал в 1910 году, что по крайней мере некоторые из них находились в полуколониальной зависимости:
«Наши соотечественники – немадьяры должны… примириться с тем, что они входят в состав национального государства, которое не является конгломератом различных рас, а завоевано одной нацией»[103].
Олигархи Венгрии меняли свою поддержку короны в армии и на дипломатическом поприще на неограниченную власть во внутренних делах страны. Мадьяризация и дискриминация больно задели миллионы словаков, украинцев, сербов, хорватов, румын и немцев. Хозяева Австрии охраняли себя избирательным законом 1907 года, который предоставлял немцам, составлявшим 35,8 % населения страны, 45,1 % мест в парламенте, в то время как, например, представительство украинцев в парламенте составляло 6,3 %, хотя, даже по подтасованным статистическим данным, они составляли 13,2 % населения. В некоторых частях Венгрии, пишет Мэй,
«словаки… жили в пещерах, в ужасной нищете. Жизненный уровень крестьян-русинов был еще более низким и убогим».
В Боснии-Герцеговине фермеры-арендаторы – христиане были брошены на милость турецких помещиков и крестьян-собственников, а огромная часть боснийских батраков, по словам Мэя, оставались в цепях. Править, таким образом, стало возможно, лишь разделив жертвы и разжигая вражду между ними.
В результате была парализована деятельность местных сеймов, создалась финансовая неразбериха, возникли беспорядки в сельских местностях, имели место битвы студентов в Галиции. Это также привело к ирредентистскому движению в Тироле и Трансильвании, брожению поляков, борьбе чехов и немцев, кровопролитию в Словакии, столкновениям между словенцами и итальянцами, итальянцами и немцами, немцами и словенцами. Назревало восстание в Хорватии; в 1910 г. произошел крестьянский бунт в Боснии-Герцеговине. На знаменах организации «Сокол» и близких к ней организаций была надпись о свободе. Во все возраставшей сплоченности южных славян был заложен динамит.
Распад двуединой монархии оказался тем более неизбежным, что раскольнические элементы внутри страны имели друзей за границей. Забывая о календаре и времени (как это случается с системами, приговоренными историей к смерти), Австро-Венгрия сосредоточила внимание своей дипломатии на Балканах, с тем чтобы сохранить Турцию в качестве оплота против России, Югославии и Италии.
Из Балканских войн 1912–1913 годов, которые разрушили эту традицию, Сербия вышла с гораздо большей территорией, более сильная и уверенная в себе. Накануне этой войны один югослав, по словам Уикгема Стида, писал, что, если она «будет победоносной, [Двуединая] монархия перестанет быть великой державой»