Чтобы спастись от этого экономического удушения, которое имело целью нанести Белграду политический ущерб, Пашич стремился к выходу в Адриатику. После первой Балканской войны он добивался согласия Берхтольда на установление суверенитета Сербии над одним албанским портом с соединяющим железнодорожным коридором – в обмен на военные гарантии и преимущества в торговле. Но, хотя его соотечественники уже очистили некоторые районы Албании от турок, ему приходилось наблюдать, как Берхтольд (и Сан-Джулиано) создавали «независимое» государство принца Вида. После блестящей победы Сербии во второй Балканской войне Германия и Италия едва помешали Габсбургской империи броситься на смертельного врага. Однако начальник австрийского Генерального штаба продолжал настаивать на захвате Сербии и Черногории. «Решающей проблемой для монархии, – писал Конрад, – являются Балканы, и прежде всего решение югославского (или, точнее, сербского) вопроса». И Берхтольд больше не сомневался, что свести счеты с Сербией необходимо.
Сараево и война с Сербией
При этих обстоятельствах сараевские события были находкой или, скорее, подарком Марса. Они «…создали для нас морально удачную позицию», внушал Берхтольду посланник в Белграде Гизль в телеграмме от 21 июля 1914 года. Это был блестящий момент для начала войны, как сказал он Конраду в личной беседе 8 июля. Народы Австро-Венгрии остались безучастными к убийству нелюбимого наследника престола и его морганатической супруги. Никто в Вене, особенно среди влиятельных лиц, не пролил и слезы по ним.
Это можно было бысравнить с опереттой, превратившейся в мелодраму, если бы стоявшие у власти не были склонны к трагедии. Визнер, всокопоставленный следователь из Баальплаца телеграфировал с места происшествия, что «нет доказательств соучастия сербского правительства в… покушении или его подготовке…»[110]. В Вене никто не мог прямо обвинить соседа. Гойос впоследствии признал, что он «никогда не верил, что убийство… было подготовлено белградскими властями или даже что они хотели его».
Но было удобно проводить различие между юридической и политической ответственностью. Печать шумно требовала мести и расправы. Сербов обвиняли в том, что, помимо официального кабинета, у них существовало военное закулисное правительство. Утверждали, что якобы оба центра власти покровительствовали организации «Народна Обрана», которая была замешана в убийстве, и говорили, что к этому преступлению причастны сербские офицеры, находящиеся на действительной службе, которые проводили губительную пропаганду в Боснии.