Владимир бросил на землю палку, выполняющую роль кочерги, и дважды хлопнул в ладоши.
– Вот так,– торжествующе пояснил он.
Михаил изподлобья наблюдал, как Алёна встрепенулась и вскрикнула. Из ее рук выпала вилка. Бросив сервировку чайного стола, она стремглав бросилась к мужу.
-Что, Владик?– прибежав и согнувшись в поклоне, и смотря мужу в глаза откуда-то снизу, спросила Алена, выражая своим видом почтение.
– Поставь пиалы на ковер, чтобы я мог разлить приготовленный чай,– пренебрежительно ответил муж.
В довершении он нарочито махнул рукой в сторону чинара, приказывая ей удалиться.
Жена, покорно кланяясь и пятясь назад, ретировалась.
– Хорошо, Владик,– согласно кивая головой, причитала она.
Михаил шёл за ней следом вплоть до подстилок, лежащих на краю помоста, на которые она в изнеможении упала.
– Ух,– вздохнула она, вытирая воображаемый пот,– натерпелась я.
Увидев Михаила, стоящего рядом, она присела на корточки и стала устанавливать по кругу пиалы, сервируя стол.
– Хорошо, с ролью главы семьи, живущего на Востоке, мне все понятно-не унимался Михаил,– а что ты делаешь, когда у тебя возникает желание позвать мужа?
– Что делаю?– спросила она, выпрямляясь.
В ней появилась стать и независимость. Высоко подняв голову, она хлопнула в ладоши один раз. Владимир, забыв о костре, стремглав понёсся к ней, не обращая внимания на рытвины и кочки под ногами. Его ждала надменность жены.
– Немедля возвращайся к своим обязанностям, принеси чайник и разлей его,– приказала Алена.
Владимир покорно выслушал команду и, развернувшись, уныло зашагал к костру. Эдже стояла с надутыми щеками, будто набрав в рот воды, и пытаясь удержать его закрытым, переводила взгляды то на Алёну, то на Владимира. Непосредственность выплеснулась через край, и она засмеялась, зазвенев переливчатым колокольчиком радости. Бяшим, не сдерживаясь, громко хохотал. Друзья разыграли Михаила и нужно признаться, розыгрыш им удался. По-видимому, Эдже и Бяшим видели представленный спектакль впервые, и воспринимали его тоже как премьеру. Владимир появился с кумганами в руках. По его надутому, как чайник, лицу можно было предположить, что розыгрыш розыгрышем, а всё-таки он остаётся главой семейства.
Его чопорность улетучилась, как только он ступил на подстилку ковра. С серьезностью, с какой спрашивают расшалившиеся дети, изображая чайханщика, он спросил Михаила:
– Какой налить чай? – поинтересовался он, заглядывая в глаза,– длинный или короткий?
– Какая разница?– спросил Михаил.
– Чем выше кумган над пиалой, тем больше уважения к гостю.